Аллигент

Это гигантская плита из темного камня, квадратная и грубая, похожая на скалы у подножия ущелья. Огромная трещина проходит посреди её, и ещё есть полосы из камня посветлее ближе к краям. Подвешенный над плитой стеклянный резервуар, наполненный водой, примерно таких же размеров.

Луч света направленный в центр резервуара блестит сквозь воду, отражаясь словно рябью.

Я слышу едва различимый шум - капли воды разбиваются о камень. Они падают из маленькой трубки пробегающей через центр резервуара. Сперва мне кажется, что бак просто протекает, но затем падает другая капля, затем третья, потом четвёртая, с одинаковыми интервалами.

Когда набирается несколько капель, они исчезают в узком канальце, внутри камня.

Должно быть специально.

– Привет. Зои стоит по другую сторону скульптуры.
– Прости, я собиралась идти в общежитие за тобой, затем увидела как ты идёшь сюда и подумала, что вдруг ты потерялась.

– Нет я не заблудилась, говорю я.
– Я шла именно сюда.

– Ах. Она становится возле меня, скрещивая руки на груди. Она такого же роста, как и я, но стоит ровнее, поэтому, кажется выше.
– Да, странновато, не так ли?

Когда он говорит, я наблюдаю за веснушками на её щеках, они похожи на пятна, когда солнце светит через плотные листья.

– Это означает что-то?

– Это символ Бюро Генетического Богатства, говорит они.- Каменная плита символизирует проблемы, к которыми мы сталкиваемся. Резервуар с водой наш потенциал к решению этих проблем. Падающие капли воды - то что мы способны сделать, независимо от условий.

Я не могу удержаться и смеюсь.
– Не слишком обнадёживает, не так ли?

Она улыбается.
– Это первый способ смотреть на него. Я же предпочитаю смотреть под другим углом - если они будут достаточно настойчивы, эти крохотные капельки воды, с течением времени, изменят облик скалы до неузнаваемости. И ничего будет уже не вернуть.

Она указывает на центр плиты, где заметна небольшая отметина, словно маленькая чаша, высеченная из скалы.
– Этого, например, не было, когда её только установили.

Я киваю, и смотрю как падает следующая капля. Даже невзирая на то, что я опасаюсь Бюро и всех, кто живёт здесь, я чувствую надежду, как если бы скульптура пробивала свой путь через меня. Это практичный символ, изменяющий точку зрения пациента, позволяя людям надолго оставаться здесь, просто наблюдать и ждать. Но я должна спросить.

– Разве не будет намного эффективнее вылить весь резервуар сразу?

Я представляю себе, как волна воды сталкивается со скалой, разливается по кафельному полу, собираясь вокруг моей обуви.

Шаг за шагом можно кое-что исправить в итоге, но я чувствую, что на то, что действительно представляет из себя проблему, ты бросаешь все свои силы, просто потому что ты не можешь по-другому.

– Мгновенно - говорит она.
– Но в таком случае, у нас не останется больше воды, чтобы сделать что-нибудь еще, а генетическое повреждение - проблема не из тех, которые можно решить применением одного лишь большого заряда

– Я понимаю - отвечаю я.
– Просто мне интересно, логично ли отступать маленькими шашками назад, в то время как ты в состоянии сделать это намного быстрее.

– Как, например? Я пожимаю плечами.

– Думаю, что пока не знаю. Но это стоит того, чтобы обдумать.

– Логично. И так, ты сказала, что вы искали меня - говорю я - Зачем?

– Оу - Зои бьет себя по лбу - Это совсем вылетело у меня из головы. Дэвид попросил меня найти тебя и привести в лаборатории. Там есть то, что принадлежит твоей матери.

– Моей матери?
– мои голос звучит сдавленным и чересчур высоким. Она ведет меня мимо скульптуры и прямо к контрольно-пропускному пункту снова.
– Только предупреждаю: возможно, на тебя будут пялиться - говорит Зои в то время, как мы проходим через сканер безопасности.

Впереди, в холе, намного больше людей, чем было раньше - должно было пришло время, чтобы они начали работать.
– Твое лицо здесь знакомо. Люди из Бюро следят за мониторами часто, и за последние месяцы ты участвовала во многих интересных событиях.

– Многие люди помладше думают, что ты - беспрекословный герой.

 - Оу, отлично - говорю я, во рту привкус кислоты.
– Героизм это то, на чем я была сфокусирована. А не на том, знаешь, как бы не умереть. Зои останавливается.
– Прости. Я не хотела показаться безразличной к тому, через что тебе пришлось пройти.

Мне до сих пор не по себе от того, что все всё еще следят за нами, словно мне нужно закрыть себя или спрятаться там, где они не смогут смотреть на меня. Но Зои не в силах сделать что-либо с этим, поэтому я ничего не говорю.

Большая часть людей, идущих по коридорам, облачена в вариации одной и той же униформы - темно-синего или тускло-зеленого цвета - на ком-то из них нараспашку надеты куртки, комбинезоны или толстовки, под которыми виднеются футболки самых разных цветов, иногда с изображенными на них картинками.

– Цвет их униформы что-то означает?
– спрашиваю я Зои.

– Вообще-то имеет. Темно-синий носят ученые и исследователи, а зеленый -

обслуживающий персонал. Они занимаются ремонтом и поддержкой рабочего состояния, чем-то вроде этого.

– То есть они похожи на афракционеров.

– Нет, - говорит она.
– Здесь другая движущая сила: каждый делает, что может, для поддержания миссии. Каждый ценен и важен.

Зои была права: люди действительно смотрят на меня. Большинство из них просто провожает меня долгим взглядом, но некоторые показывают пальцем и даже называют мое имя, как будто оно принадлежит им.

Я чувствую себя стесненной в пространстве, словно не могу пошевелиться, когда мне хочется.

– Многие из обслуживающего персонала принимали участие в эксперименте в Индианаполисе - другом городе, недалеко отсюда, - рассказывает Зои.

– Но для них этот переход был немного легче, чем это будет для тебя - Индианаполис не имеет поведенческих компонентов твоего города.

Она замолкает.

– Фракции, я имею в виду. После нескольких поколений, когда ваш город смог не распасться изнутри, а остальные нет, Бюро реализовало фракционные компоненты в более новых городах - Санкт-Луисе, Детройте и Миннеаполисе - используя сравнительно новый эксперимент Индианаполиса в качестве контрольной группы.

Бюро всегда проводило эксперименты на Среднем Западе, потому что там больше места между городскими территориями. На юге все расположено гораздо ближе друг к другу.