Альма Френг и солнцеловы

Альма набрала в грудь воздуха.

– Пойду к озеру, – сказала она сама себе. Решительно окинув взглядом аллею, Альма бросилась вперёд.

Она бежала изо всех сил. Рюкзак больно бил по спине, на лбу выступил пот. У самого знака на Навальванн она обернулась и проверила, не видит ли её кто, и юркнула в лес.

Альма не знала, как далеко вела тропинка, не знала, как понять, что она на месте. Но тропа вдруг кончилась – Альма даже ухватилась за ветку, чтобы не свалиться в воду.

Озеро было вытянутым. И достаточно узким, чтобы Альма без труда видела другой берег как на ладони. Но в него вглядываться и не пришлось. Всего в нескольких метрах от Альмы с прямой спиной и скрещёнными руками стояла она.

Высокая элегантная дама с улыбкой на лице приблизилась к ней.

– Рада, что ты пришла! – сказала она. – Меня зовут Элионора. Я твоя бабушка.

Альма вдохнула поглубже и стала рассматривать женщину перед собой. У глаз и рта виднелись морщинки. Улыбка обнажила весь верхний ряд зубов.

– Ты принесла с собой арий? – спросила Элионора.

– Что?

– Маленькую стеклянную коробочку со светом. Она называется арий. Ты её взяла?

Альма кивнула и, хотя руки у неё дрожали, сумела снять рюкзак и расстегнуть молнию.

– Арий, – повторила Альма, склонившись над рюкзаком и шаря в заднем отделении.

Альма вытащила носок и вытряхнула содержимое на ладонь. Цепочка холодила руку, от шкатулки исходил тёплый свет.

Альма протянула цепочку Элионоре, и та надела её на шею. Коробочка пару раз стукнулась о грудь и замерла чуть ниже ямки под шеей. Элионора выдохнула, будто возвращение загадочного предмета её успокаивало.

– Давно уже его не снимала, – сказала она и положила руку на шкатулку. – Но раз ты здесь, оно того стоило. Что скажешь, если мы прогуляемся? Нам о многом надо поговорить, а говорить всегда приятнее на ходу, согласна?

Альма даже припомнить не могла, когда в последний раз шла и разговаривала при этом с кем-то, но кивнула. Они пошли по небольшой тропинке, тянущейся вдоль озера.

– Думаю, ты изучила арий. Поняла уже, что внутри?

– Я сначала думала, что лампочка, – неуверенно ответила Альма. – Но ведь внутри что-то движется! – Она глубоко вдохнула. – Это насекомые?

– Нет.

Конечно нет! Но непохоже, что Элионора рассержена или разочарована, как того боялась Альма. Не поведя бровью, она приподняла цепочку и указала на украшение.

– Это солнечные лучи.

– Солнечные лучи? – Альма так удивилась, что забыла о своём досадном промахе. – Но… почему они так выглядят? Разве солнечные лучи не… – Альма повела рукой по воздуху, – прозрачные?

– Лучи бывают разных видов, как бывает разных видов почти всё, что нас окружает. Деревья, реки, собаки… Некоторые маленькие, другие большие. Мне нужны большие, мощные солнечные лучи, поэтому несколько я собрала в свой арий.

– А зачем они тебе?

– Я на них путешествую.

Альма остановилась и с сомнением посмотрела на Элионору.

– Серьёзно?

Элионора кивнула.

– И дело в том, что я – Санта Клаус.

На мгновение она замолчала, чтобы дать Альме переварить сказанное.

– Да, поверить трудно. Но именно с помощью солнечных лучей я облетаю всех детей на Рождество, потому что они позволяют путешествовать со скоростью света.

– Так ты… значит, ты…

Рот Альмы не закрывался от удивления. Такое осознать непросто. Санта Клаус?

– Невероятно, – сказала она наконец.

– Да, это ещё мягко говоря, – задумчиво кивнула Элионора.

– Но как… – Альма даже не могла сообразить, о чём спрашивать, слишком уж она была потрясена. – А почему все тогда думают, что Санта – мужчина?

Лицо Элионоры расплылось в улыбке.

– Альма, милая. Да я же пошутила. Первый урок на сегодня: не верь всему, что говорят другие.

– Ну да, – Альма выдавила смешок. – Это-то я знаю. И летать на солнечных лучах невозможно.

Тут Элионора остановилась.

– Ох, милая, – сказала она и коснулась рукой ария. – А вот тут ты как раз ошибаешься.

Она взяла Альму за плечо, подняла свободную руку и щёлкнула пальцами.

Глава 6 Большой национальный словарь

В то же мгновение время вокруг Навальванна будто остановилась. Листва на деревьях застыла, вода в озере замерла. Альма почувствовала, как что-то происходит с её телом. Пальцы рук и ног начало покалывать, словно она отлежала их во сне. Воздух как будто стал гуще, так что его было тяжело вдохнуть.

Альма заметила рядом арий. Теперь лучи двигались спокойно. Они напоминали ей ленивые движения медуз, которые так дразнили Бёрре летом на пляже.

Большим пальцем Элионора открыла крышку шкатулки, и оттуда вылетел один из лучей. Медленно воспаряя, он осветил её лицо. Элионора отпустила шкатулку, которая тут же повисла на цепочке, а сама быстрым движением поймала сияющий солнечный луч. Альма почувствовала толчок в руку, и вдруг земля ушла из-под ног. Она взглянула на Элионору, потом вверх, на луч. Он легко нёс их куда-то, как пушинки. Они поднимались всё выше и выше над тропой вокруг озера: Элионора, Альма и лучик – они будто продолжали неспешно идти, только теперь не шли, а летели. Летели! Вот уже поравнялись с кронами деревьев, а потом ввысь – в небо! Альма хотела крикнуть Элионоре, чтобы та повернула назад. Но крик застрял в горле, тело одеревенело от страха.

Невысокая скала на другом берегу озера становилась всё ближе и ближе, но Элионора без труда её обогнула, и вот они уже оказались на другой стороне. Альма смотрела вниз, на деревья, которые вот только что шумели над её головой. Не пора ли им спускаться? Нет, Элионора продолжала полёт. Альма видела, как деревья под ними стали напоминать зелёные волны, а потом и море, в котором тут и там – тысячу раз – отражалось солнце. Паника Альмы достигла предела, сердце будто становилось всё больше, пока не заполнило всё тело.

Они пролетели весь Эвельсёй и вскоре, к счастью, начали опускаться на берег, который протянулся широкой белой полосой по южной стороне острова. Ещё до переезда Симон рассказывал об этом пляже, что местные любят отдыхать здесь по выходным в хорошую погоду. Сейчас же не было ни души.

Они мягко приземлились на тёплый песок.

Элионора снова щёлкнула пальцами, как уже делала на озере. Но стоило только Альме попытаться спросить, что это было, как её накрыла безудержная волна тошноты. Почти сразу её распластало и начало рвать так, что больше не было дела ни до каких мыслей и чувств.