Алпамыш

То и в грудь мою вонзишь ты острый нож.

Черного верблюда, путник, пожалей, —

Слез моих и крови даром не пролей:

Чуть о том прослышит Ултанхан-злодей,

Голову мою тотчас отрубит он,

Сделает меня добычею ворон,

Станет мой народ жесточе угнетен!..

Услыхав слова Калдыргач, сестры своей, Алпамыш, не открывая себя, сказал ей в ответ такое слово:

— Ты какого ока доброго зрачок?

Чистых уст каких — правдивый язычок?

Что забилась ты, бедняжка, под чангал?

В племени конгратском чей ты есть росток?

Солнечной весной в саду не вянет цвет.

От достатка кто в такую рвань одет?

Как тюрёю стать Ултан-паршивец мог?

Или у тебя опоры в близких нет?..

Сестра Алпамыша, Калдыргач, такое слово ему сказала:

— Тот, в чьем оке я была зрачком, — далек,

Чьим устам служила языком, — далек.

Если поняла я темный твой намек,

О беде, о нашей как узнать ты мог?

Но, коль скоро сам ты правду разузнал,

Так и быть — я тайны отомкну замок:

Племенем своим конгратским я горжусь.

Дома своего я тоже не стыжусь, —

Шаху Байбури я дочкой прихожусь.

За верблюжьим стадом по степи кружусь, —

Разве в кармазу и шелк я наряжусь?

Знала ль я, какая ждет меня судьба?

Алпамыша-брата жду я, не дождусь.

В странствие пустился он в далекий край.

Подвигов, бывало, много совершал;

Может быть, с врагами в стычке оплошал, —

Слух дошел, что умер он в стране чужой;

Слух еще дошел, — он якобы живой;

Только от него пока от самого

Не было известья нам ни одного.

Думаем, что он погиб, скорей всего.

Если б жив-здоров он был и не погиб,

Неужель враги пленить его могли б?

Тысячу врагов один он устрашал!

Если б даже в битве он и оплошал

И попал в зиндан, — давно бы убежал.

Будь он жив, узнал бы и в чужом краю,

Что у нас Ултан в Конграте ханом стал.

Он бы нас своей опоры не лишал!

Он бы убежал и прискакал давно!

Видимо, прибыть ему не суждено,

Видимо, с бедою горе заодно,

Видимо, погиб он, брат мой, Алпамыш!

Ты мои услышь печальные слова:

Пес-Ултан дерзнул ступать по следу льва.

Брата моего красавица-жена

(Может быть — жена, скорей всего — вдова),

И она Ултану подлому нужна:

Свадьбу негодяй сыграть намерен с ней!

Только у Барчин-сулу, сестры моей,

Не сумел согласьем заручиться он.

Плачет Ай-Барчин, осенних туч мрачней,

И не ест, не пьет, не спит уж сколько дней!

Ходят ежедневно, ей дары даря,

От Ултана сваты — речи тратят зря:

Дорогих его подарков не беря,

Не дает Барчин согласья, говоря:

«Жив мой Хакимбек, мой дорогой тюря!»

Верит, что вернется муж ее, мой брат…

Алпамыш, обращаясь к сестре своей Калдыргач, такое слово сказал:

— Если хочешь знать, поверь словам моим:

Не погиб твой брат, — он жив и невредим.

Сколько лет в зиндане мы сидели с ним!

Слово лжи не дам произнести устам, —

Если говорю, то верь моим словам:

Твой Хаким-ака еще томится там,—

Скоро убежит он, на позор врагам.

Он за все воздаст коварным калмык

а

м!

Не грусти, не плачь — он скоро будет здесь, —

Знай, Ултана также ждет батыра месть!

В ответ ему сестра так сказала:

— Если ты зовешься витязем, — смотри, —

Зла не совершай, добро всегда твори.

Будь здоров — и прежде срока не умри.

Если ты мой брат, — со мною не хитри.

Дальние пути, о боже, прокляни, —

Сколько причинили горя нам они!

От разрухи дом батыра сохрани,

Власти самозванной да затмятся дни,

Нам законного властителя верни,—

Дома Байбури да не сотрется след!

Уж не ты ли, путник, брат мой? — Говори —

Если ты мой брат, со мною не хитри!

Шуткой не сочти мной заданный вопрос,

Сам спроси меня, как без тебя жилось.

Да не сгубит розу пышную мороз!

Тайную твою исполню я мечту:

Ты оставил здесь сыночка-сироту,

Если б на его взглянул ты красоту!