Алпамыш

Взоры он мои, бывало, привлекал.

Жаль, что о любви своей не намекал.

Раз он так хорош, как светлая заря,

И, меня любя, покииул край родной,

Как же откажусь я стать его женой?»

Ай-Тавку подводит к трону бек Хаким,

Девушкам за нею следовать велит.

Кайкубат на троне, словно шах, сидит,

Важный на себя он напускает вид,

На Тавку-аим по-шахски он глядит,

На подруг ее глядит он свысока.

Якобы совсем не зная ничего,

Беку Алпамышу так он говорит:

«Кто девицы эти, объясни-ка мне,

По какой нужде пришли они ко мне?

Если с челобитьем беспокоят нас,

Завтра пусть придут, — нам недосуг сейчас».

Алпамыш ему с почтеньем: «О, мой шах!

Шаха дочь — Тавка будь вам знакомой, шах!

Страстью сердца к вам она влекома, шах, —

Говорит — без вас она не может жить, —

Чувства сердца вам желает изложить…»

Кайкубат, такие выслушав слова,

Своего ничуть не выдав торжества,

Будто без охоты, так, едва-едва

В жены взять Тавку свое согласье дал.

Сразу Алпамыш готовить свадьбу стал…

Кайкубат — смотри-ка, что за молодец!

Как он взыскан был судьбою под конец:

Был пастух-плешивец, пас чужих овец, —

Ныне падишахский он надел венец,

А в придачу — взял он в жены шаха дочь!..

Первая прошла супружеская ночь —

Ясным светом дня дворец весь озарен, —

Кайкубат с Тавкой расстаться принужден, —

Должен он с утра воссесть на шахский трон.

Рядом с ним на троне — Алпамыш-батыр, —

Ведь при Кайкубате — первый он вазир.

Сообща дела им надо обсудить,

Первым делом всю страну оповестить:

Правит, мол, страною славный Кайкубат;

Он теперь на шахской дочери женат.

Приглашает он на свадебный свой пир

Всех больших и малых — весь калмыцкий мир.

Барабаны бьют, сурнаи верезжат,

Медные карнаи ревут и трещат,

И до хрипоты глашатаи кричат:

«Новый шах калмыцкий, славный Кайкубат

С Ай-Тавкой, своей женою молодой,

Весь народ зовут к себе на брачный той:

Каждый будет гостем — знатный и простой!..»

Пиршеству такому кто не будет рад?

И течет народ на пир — и стар, и млад.

Люди там друзей встречают и родню, —

Встретятся — за много лет поговорят.

Тайча-ханом был обобран Байсары,

Был унижен, в прах был попран Байсары, —

Но и он прийти на пир не опоздал:

«Встречу Алпамыша», — так он рассуждал, —

«О Барчин услышу!» — так он рассуждал.

Алпамыш — как только дядю увидал,

Бросился к нему — объятия раскрыл, —

За него душою он, как сын, страдал.

Старый Байсары тут волю сердцу дал, —

Встречею такой растроган, — зарыдал.

С трона встав, к нему и Кайкубат спешит:

Он к его ногам упал во прах лицом,

Руку целовал и называл отцом.

За руку ведет он Байсары на трон,

Угодить ему старается во всем.

Не всегда же был он ханом, Кайкубат, —

Был у Байсары чабаном Кайкубат, —

Преисполнен он сочувствия к нему.

Принести велит он записи казны,

Записи казны тотчас принесены, —

Кайкубат в них строгим оком заглянул:

Скот, что отнят был у Байсары Тайчой,

Значился в особой описи большой.

Кайкубат всю опись тут же зачеркнул —

Байсары бедняге скот его вернул.

Счастью Байсары предела-меры нет:

Озарен утехой дней его закат, —

Он в почете снова, снова он богат, —

Жив-здоров да будет славный Кайкубат!..

Той меж тем идет своею чередой, —

Ублажен народ отменною едой.

Вот уж на исходе многодневный той, —

Разъезжаться начал по домам народ;

Старый Байсары уехал с торжества.

Кайкубат дела правления берет, —

Грозные кому-то говорит слова:

«Пес да не дерзнет ступать по следу льва!

Да засохнет враг, как старая трава!»

Калмык

и

, услышав это, говорят:

«Этот шах-пастух — не так уж простоват, —

Он себя еще покажет, Кайкубат!»

Время полдня было. То, чего не ждал