Амнезия "Спес"

Мысль отрезвила и привела в норму, я вернул респиратор на место и, ступив ближе к люку, заглянул в него.

Там, внутри, труба убегала куда-то вдаль, подсвеченная тревожным тусклым светом. Впрочем, как и везде в рукотворных проходах. Диаметр ее не превышал метров пяти, а по стенам с двух сторон шли еще и толстые связки проводов и труб, что заставляло задуматься: а пройдут ли там грузовые багги?

Я спросил Паленого.

— Впритык, должны, — успокоил он меня, а потом кинул уже Бату, который легко взобрался по стенке люка в трубу и собрался идти дальше:

— Вторая волна по-тихому пойдет. Визжат они только в первый раз, когда не знают, кто их территорию нарушил. Так что, слушай шорох крыльев.

— Знаю, — кивнул старший хран, — визг их убойно действует только на тараканов и ползунов, а раз мы еще тут, то теперь молча с ходу плеваться начнут, — и, усилив мощь налобного фонаря, потихоньку двинул вперед.

Далеко не ушел. Шум крыльев подлетающих трутней мы, находящиеся еще в речной пещере, не услышали, но вот как все пространство вокруг отошедшего от входа Бата вмиг замелькало хаотично движущимися тенями, видно было хорошо.

Потом вспышка! Огонь прокатился вперед по трубе, еще ярче обозначив черных трепыхающихся порхаток, потом темнота… кажущаяся, понятное дело, лишь моим ослепленным глазам.

— А-а! — непроизвольно взвыл я, от того, что меня по башке двинули.

— Че орешь? Я лишь задел тебя немного, — хмыкнул наставник, который так и стоял рядом, а теперь зачем-то еще и протягивал ко мне руку.

— Я от неожиданности… — попытался оправдаться, потому, как и правда, двинули-то меня не сильно.

Попутно, только начинающими прозревать глазами, старался рассмотреть, что у него в руке.

— Если от неожиданности, то тогда можно, — продолжает насмешничать Паленый, а вот на ладони у него… лежала порхатка, мелкая такая, с явно раздавленным тельцем. И до чего ж мерзкая!

— Это что? — недоверчиво спросил я, — У меня на голове сидело?

— Порхало оно рядом с твоей головой! Это ж — порхатка! С чего б ей сидеть? Не тупи мелкий! — вроде как даже разозлился наставник.

Я кинулся ощупывать совою голову в капюшоне. И хотя чувствительность в перчатках конечно не та, что у незащищенных рук, но на ткани в районе затылка немного оплавившееся шероховатое место нащупал.

— И че теперь?! — испугался я.

— Теперь ни че, — пожал плечами Паленый, — их яд быстро испаряется на воздухе с невосприимчивых поверхностей. Вас что, и этому в школе не учили?!

Но, ни оправдаться, ни возмутиться я не успел, к нам подошел Стояк:

— Что, одна прорвалась и на мелкого напала? — спросил он, увидев придавленную порхатку у наставника в руке, — Бывает… так, заканчиваем болтовню и двигаем дальше. Пошли машины загружать, — команднул он и, не ожидая нас, сам направился к стоящим чуть в стороне багги.

— А разве порхатки больше не налетят? — спросил я Паленого.

— Пока нет. По численности тех, что мы уже пожгли, там одно гнездо где-то впереди, и теперь нас встречать будут только возле него. У них трутней уже мало осталось, чтобы посылать в дальнюю атаку, — кинул мне он, последовав за командиром.

Хотя покрытие люка было каким-то липковатым и явно предназначенным для подъема по нему, но наклон, градусов в сорок, багги сами не тянули. Так что, после пары неудачных попыток въехать «с разбега», решили вталкивать машины в проем руками.

За веревку, привязанную к буферной решетке бампера, сверху тянули Пердун, Прыщавый и мой наставник, а мы с командиром подпихивали сзади.

Храны, понятное дело, в этом не участвовали.

Бат, пройдясь по проходу в другую сторону и пыхнув там разок-другой, потом замер с пушкой наизготовку на своем предыдущем месте. Как оказалось, в этом отношении нам не повезло, и порхатая мерзость налетала с той стороны, куда по плану Стояка и предстояло двинуть.

Кук же прикрывал спину и пас нас до последнего из речной пещеры.

Когда в трубу заволокли все машины, командир с Паленым отыскали рычаг ручного управления и подняли за нами крышку люка. Валандаться на входе не стали, и только Стояк успел протиснуться вдоль всего строя до своего багги, как мы тронулись.

Пластиковая труба почти сразу перешла в обычный тоннель, с грубо тесаными поверхностями.

Шли медленно, помня о том, что где-то там, впереди, нас поджидает гнездо и еще десятка два его охранников, а техтоннель, к сожалению, не был идеально прямым.

Хотя и резких поворотов в нем пока не имелось, просто плавный изгиб пути не давал свету фар проникнуть вглубь больше, чем метров на пятьдесят, и, соответственно, не позволял заранее увидеть опасность.

Так ползли мы недолго. В какой-то момент Бат вздернул руку и остановил свою машину, вынуждая замереть и всю колонну, что тащилась за ним.

— Пошли, Хвост, — велел мне Паленый, выбираясь из машины, — учиться будешь… но пока вперед не лезь.

Да я как-то и не собирался — фаербласта у меня не было, а со свордом и арбалетом с порхатками сильно не повоюешь. Это-то я знал точно.

Хотя Прыщавый тоже в первый ряд не полез, а приняв у Пердуна два ломика, которые тот передал, теперь вместе со мной находился за спинами наставника, командира и храна.

Но старшие видно знали, что делали — именно троим было удобно стоять рядом, не мешая друг другу.

А впереди, как раз на границе обрубленного поворотом света, я разглядел и гнездо порхаток.

Вживую я его видел, конечно же, впервые, но оно вполне соответствовало тому рисунку, что имелся в учебнике. Эллипсоидная пузатая штукенция из камня свисала с потолка и перекрывала собой почти весь проход.

А едва я успел ее разглядеть, как к нам ринулись трутни. Сколько их было, определить даже примерно я не смог, настолько быстро и хаотично они двигались. Так что пришлось принять на веру слова наставника, что их там всего десятка два. Так-то мне казалось, их несется на нас под сотню штук, не меньше!

Да и некогда было считать, приблизились они очень быстро, и, учитывая, что расстояние до гнезда было всего ничего, то почти сразу пыхнул и огонь, из трех стволов одновременно. Следом еще раз. Только теперь всего одна струя пошла опять поверху, а две — по полу, видно выжигая тех, кто еще трепыхался.