Аналитик

Агапенко поглядывал на меня, но молчал. И это только подстегивало мои переживания. Но вот наконец на столе у Сергея Леонидовича зашелся трелью телефон и, выслушав, что ему говорят, Агапенко кивнул мне на дверь.

— Тебя ждут.

Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я вернулся в кабинет Иосифа Виссарионовича. Берия стоял в паре метров от стола генерального секретаря и спокойно посмотрел на меня, не сказав ни слова. А вот Сталин хмыкнул и вдруг повторил мою же фразу, что я сказал буквально несколько минут назад.

— Иногда человек дурак и действует глупо. Но потом оказывается, что он просто не владел всей информацией. Это я про вас, товарищ Огнев.

Тут он покосился на Берию и махнул ему рукой в сторону двери.

— Проведите с товарищем беседу. Не очень хорошо, когда глава важного для планируемого будущего страны института выглядит дураком.

На этом аудиенция и закончилась.

Когда мы вышли из кабинета, Берия молча пошел в коридор, даже не посмотрев на меня. Видимо не сомневался, что я двинусь следом. И он был прав. После слов товарища Сталина мне не оставалось иного выбора.

Мы прошли в кабинет Лаврентия Павловича. Я даже сначала удивился, что у него здесь свой угол есть, но после сообразил, что по факту Лаврентий Павлович сейчас чуть ли не глава ОГПУ. Хоть формально эту должность еще занимал Менжинский, но Вячеслав Рудольфович все больше и больше сдавал по здоровью. Не знаю, отчитывается ли Берия вообще перед ним, но если и так, то явно не слишком часто.

— Присаживайся, — показал рукой на свободный стул мужчина, сам расположившись за своим столом.

Он дождался, когда я усядусь, и продолжил.

— Так уж сложилось, что одна твоя подчиненная является родственницей члена РОВС. Мы об этом знали с самого начала и позволили тебе принять ее на работу.

— Почему мне не сказали? — тут же спросил я.

— Это оперативная работа, в которой чем меньше посвященных, тем лучше, — спокойно ответил Лаврентий Павлович. — Увы, иногда из-за этого случаются и накладки. Дураки есть везде, а хуже — когда они инициативные.

Я промолчал, понимая, что сейчас речь шла не обо мне. Ведь кто-то же сказал Ворошилову про Анну, о прошлом которой я вообще ничего не знал. Поэтому я просто продолжил слушать, что мне еще скажут.

— И что с ней теперь будет?

— Ничего. Пусть и дальше работает. У меня будет к тебе лишь две просьбы: постарайся не показывать изменившегося к ней отношения. Если оно у тебя поменялось, — тут же уточнил он. — И раз уж ты теперь знаешь о ее родных и их членстве во враждебной нашей стране организации, присматривай за ней. Как ведет себя. Что говорит. Как реагирует.

— Это уж точно поменяет мое к ней отношение, — невесело усмехнулся я. — Раньше мне ни за кем присматривать не приходилось.

— Тогда, если она насторожится или прямо спросит — почему ты изменил свое поведение, скажешь, что ее доклад понравился в Кремле. А там уж аргументы — опасаешься ты, что она тебя подсидит, или думаешь что-то иное — сам ей приведешь. Это в твоих силах?

— Да, вполне, — кивнул я.

Разумно. И как посмотрю, уже за меня все решили и предусмотрели возможные мои «осечки».

— А доклад-то я делать буду?

— Об этом тебе сообщат после.

— А мне что в институте сказать? Спрашивать о результатах точно будут. Хотя бы о реакции на мое выступление.

— В этом случае сошлись на то, что члены политбюро не ожидали, что им будут представлены сразу два доклада. Это действительно так. Вот и затребовали себе время для ознакомления со вторым. Если вопросов больше нет, то прошу покинуть мой кабинет.

Сказал это вроде Берия спокойно, но тон был довольно прохладным. И непонятно от чего. То ли не рад, что пришлось меня вводить в курс дел по Анне и его планам в ее отношении, то ли еще не забыл прошлый мой удар и до сих пор не простил.

Как бы то ни было, а больше мне делать в Кремле нечего. Вот и отправился я обратно в институт. Как и ожидалось, главным вопросом у всех работников было одно — как прошел доклад. Чуть ли не с порога начали меня этим атаковать. Чтобы не пересказывать по несколько раз одно и то же, я попросил Валерия Семеновича собрать всех в нашем зале-аудитории и уже там кратко описал ситуацию.

— Вот это Аньке повезло, — присвистнул первым Николай. — И заместителем стала и теперь вот ее доклады тоже в политбюро слушать будут.

После этого и другие аналитики с завистью стали коситься на сжавшуюся за партой девушку и комментировать ее ушлость и удачливость. Кто-то даже не постеснялся намекнуть на наши с ней более тесные связи, но этого говоруна тут же заткнул Валерий Семенович. Еще и пристыдил, что нельзя наговаривать на женатого человека, да и сомневаться в моральном облике своих товарищей.

Я дал возможность людям высказаться, после чего призвал к порядку и отправил по рабочим местам. Не сомневаюсь, что обсуждение новости продолжится, но уже по курилкам, да в тесных кружках по интересам. Ну и ладно. У меня сейчас о другом голова болела.

Когда я вернулся в свой кабинет, Анна зашла следом. При этом она старалась не смотреть на меня и будто чувствовала себя виноватой.

— Что случилось? — спросил я ее.

Как относиться к ней с учетом новой информации я не знал. Поэтому и мне самому было немного неловко. Так-то она ничего плохого не сделала, но мало ли что у нее на уме? Не зря ведь Берия хороводы вокруг нее водит? Да и использовать девушку в темную… на мой взгляд некрасиво. Утешал лишь тот факт, что и меня также хотели использовать, так что мы в какой-то степени «в одной лодке».

— Извините, — тем временем пискнула Аня.

— За что? — удивился я.

— Так… моя работа ваши планы сломала, — тихо прошептала она.

— И какие же из них? — хмыкнул я.

Та с удивлением посмотрела в мою сторону.

— Ну… вы не защитили свой доклад. Еще и мою работу будете вынуждены представлять…

— Рабочие моменты, — отмахнулся я. — Я даже горд, что сумел найти сотрудника, который способен меня подменить.

Вот этим заявлением я ошарашил девушку. И тут же попробовал воспользоваться ее кратким замешательством, чтобы узнать о ней побольше.

— Знаешь, чтобы вот так сразу с первой попытки написать работу, которая может заинтересовать высокое начальство, нужен или особый склад ума, или опыт, или же хорошее образование. Опыта у тебя нет. Склад ума? — сделал я вид, что задумался, — не знаю, вроде тут ты от других не отличаешься. Да и образование у нас вроде одинаковое. Или тебя кто-то помимо университета обучал? Дома, родители?

— Да я с мамой живу, — окончательно растерялась девушка, — а у нее нет времени на это. Работает много.