Анамнез декадентствующего пессимиста
Шрифт:
Монотонная, изматывающая повседневность постоянно порождает в человеке чувство неудовлетворенности. Многие стремления, ожидания не сбываются и потому вытесняются в сферу бессознательного.
Фантазия необходима людям как универсальный «болеутолитель». Однако далеко не всякий человек в силах взять на себя ответственность за собственные фантазии, т.е. признать соответствующие желания своими. И тут на помощь приходит искусство с его иллюзией «незаинтересованного созерцания». Дело не только в том, что оно предлагает человеку богатый ассортимент типичных ювелирно отточенных фантазий всевозможных расцветок, покроя и выделки; важнее то, что, ставя человека в положение зрителя, оно позволяет ему изживать свои комплексы, избегая при этом авторских
Вы, как это видно по вашим лицам, принесли с собой обычный набор унылых упрёков. И ещё что-то поучительное и скрипучее. Моральная дидактика, резонёрский нравоучительный тон и проповеднические обороты мысли. Но какое же то самонужнейшее дело, которому я обязан удовольствием вашего посещения? И без того мерзко, отвратительно и скверно живется, а тут вы ещё с вашими оскорблениями…
"Парле-бьен-комса-шире-мир-ферфлюхтур-мин-адью-мусью!" "Ну что, почти полупочтеннейший мой Иван Северьяныч! Каковы ваши дела?" "Благодарю вас, мой премного-малозначащий, что вы имели характер и мне на реванж денег не дали".
«Аще не вопреки, а поелику любопытства большого вопрошаю – иже ради интереса какого оный муж/дева (?) тревожит покой больного старца, болезнями и тоской томимого? Буде оный(ая) просветит мрак невежества нашего и явит воистину истинный лик свой, в тайне невежества нашего сокрытый? Блажен знающий ответы, да свершится должное вопреки, и рекомое суждено быть, и предначертанное не изменится. Во смирении великом пребываем и на ответ скорый ко слову нашему скромному в надежде трепетной тщимся…» Купно струнам, художне соударяемым единым со другими, гусли песнь издают и гуслеигратель веселится, сладости ради медовныя.
«…как Всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и Ея Величество из тех же правил, сходствуя Его Святой воле, и в сем поступать изволит, желая только, чтоб между подданными Ея Величества всегда любовь и согласие царствовало…».
Странно, но это значит все-таки – и для Него тоже. В этом деле Он положился и надеется на нас. Он ни в ком и ни в чем не нуждается, Он единственный, кто самодостаточен в точном смысле слова – и все же нуждается в нас; робко-робко дерзну сказать, что Он – зависит от нас, как все любящие от своих любимых. Он же нас – любит…
Паскаль полагал, что каким бы невероятным ни казалось существование бога, тем не менее, проигрыш в случае "неверного ответа" чересчур велик. Выгоднее верить в бога, потому что, если он есть, вы получаете вечное блаженство, а если его нет, то вы при этом ничего не теряете. С другой стороны, если вы не верите в бога, а оказывается, что он существует, вы прокляты навечно; если же вы правы и его нет, то для вас ничего не меняется. Мораль: за что даруется высшее благо? Возможно, за то, что птичек кормил, когда самому есть хотелось. И сам не помнил потом, когда же он их кормил.
Бог с ним совсем! Бог осподь! Ну что ж, давай бог. Давай, давай. Я воле божией ни в чём не перечу и слепо покоряюсь искушениям, которые он ниспосылает на меня. Благое хвалю, к дурному влекусь. Если бы не было склонности к злодеянию, человек не был бы добродетельным. Ведь зло – это то, чего мы хотим избежать.
Гневить бога нечего, живу весело, а дела неважны. Впрочем, духу не теряю и весёлого расположения не утратил. Не беспокойтесь, я киснуть не буду. Скучно – так я в окошко погляжу. Не так уж всё плохо у меня складывается. Я развлекаюсь по-своему, изредка звоню по телефону и не унываю, – всё будет хорошо, и хоть жизнь ближе к концу, чем к началу, мы ещё успеем поблистать, почудить, показать зубы и грозный профиль, а потом с грохотом, в дыме и пламени вылететь навсегда в зияющую бездну…
– За что я благодарен Господу, так это – что за всю мою жизнь не убил никого.
А сколько было случаев!..Каждый народ (или даже человек) в обязательном порядке должен разрабатывать свою религию сам, а не донашивать тряпье, кишащее чужими вшами – от них все болезни… Народы, которые в наше время на подъеме – Индия, Китай и так далее – ввозят только технологии и капитал, а религии у них местного производства. Любой член этих обществ может быть уверен, что молится своим собственным тараканам, а не позднейшим вставкам, ошибкам переписчика или неточностям перевода.
Никто из нас не хотел бы отнять у человечества волшебство или утешение. В возрасте сорока двух лет впервые для тебя становится важной религия. Может быть, раньше ты время от времени валял дурака с религией, но теперь впервые она становится важной – потому что религия глубоко связана со смертью. И всякий бог – это бог смерти. Теперь приближается смерть, и впервые возникает желание религии. Юнг написал, что всю жизнь он наблюдал, что люди, приходившие к нему в возрасте сорока лет, всегда нуждались в религии. Если они сходили с ума, страдали неврозом или психозом, им нельзя было помочь, если они не становились глубоко укорененными в религии. И если общество нерелигиозно и тебя никогда не учили религии, величайшая трудность случается, когда тебе около сорока двух лет – потому что общество не дает тебе никакого дальнейшего пространства, никакой двери, никакого измерения.
Грех – то, что наказуемо при жизни. А как накажешь, если стрелы всех страданий собрались во мне? Говорят, что во всех нас заложены ростки того, что мы когда-нибудь сделаем в жизни.
Надо немного подождать, – бормотал он. И пытался убедить, что только смерть непоправима. Зябкое бесстрашие, просто, потрясающе просто. Считать смерть утешением? Быть может. Скорее, однако, они сочтут её последним оскорблением, последней непоправимой кражей своей свободы. Ослепший принцип, а никакая не бездна. Бог – не тот, кто постоянно занят самим собой, как вечный сибарит, а он есть трансенсус, то есть, выходящий за самого себя.
«Дорога находится в руках мальчишек, мальчишки всегда что-нибудь пробуют, ибо самый отчаянный народ». – Это дерзкие умствования выпившего семинариста, декаденствующего студента прохладной жизни.
С бессмысленными скоты пасохся, окаянный!.. Прекратите гнилую демагогию! Вы плохо кончите! Скверным делом ты занимаешься, малый! Ты смотри, дитя: не опасно ли ты умствуешь – на жизнь сквернословить. Философия – гордыня разума, праздное любопытство. Да, всё это не кончится добром. Уймись, парень. "Человек с двоящимися мыслями не твёрд во всех путях своих". Разберись. Как бы то ни было, жизнь – это дар. Гуляй, безвинныя. А ведь именно беспомощность – крестная мать таких заявлений.
И я решительно не могу вам объяснить, какой смысл был в его затее: вероятно, обыкновенное желание напакостничать – не больше. А тут не сдержался, стало быть, допекло. В сущности, он глубоко несчастный человек, о чём не подозревал, так как подозревал всех других.
Как писал граф Яков Вилимович Брюс, знаменитый колдун и чернокнижник: "Отрок, родившийся в этот срок – гневлив, суетен, боязлив, по-женски непостоянен. Способен тайно лгать и отличается позорной неправедностью. Сердце исполнено яда, но лишён коварства. Чужую жизнь не бережёт, на свою скуп. Кроме того, многих соблазнит и Бога не убоится". Человек гнуснейший во всякую пору его жизни. Коли можно быть таковым, – сущее исчадие всяческой мерзости, – так что больше подобает подавить оного, как подавляют, гасят огонёк, и не лучше ли было оставить их в том самом виде, чтобы жизни эти были одновременно тёмными и злополучными. Это всё равно что изнасиловать девочку. «Невозможно не придти соблазнам, но горе тому, чрез кого они приходят: лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтоб он соблазнил одного из малых сих…» (Лук. 17,1,2.). Смешна мне нелепость насилья, но среди всей этой челяди я меценат и тиран.