Анархизм

Творчество есть преодолніе первоначальной косности для послдующей сліянности, любви, вселенскаго единенія. Насиліе и любовь лишь разныя стороны одного духовнаго взлета.

Такъ борьба на высшихъ ступеняхъ есть предвареніе великой любви къ міру. Активность и любовь — неотдлимы.

И еще боле любовность и радостность творческаго акта подчеркиваются тмъ, что творчество всегда есть борьба за будущее, борьба для «дальнихъ».

На долю тхъ, кто борется активно въ настоящемъ, рдко выпадаетъ счастье пожать плоды борьбы. Они достанутся потомкамъ, далекимъ братьямъ.

Творецъ одушевляется лишь призраками будущаго счастья. Подлиннымъ, «реальнымъ» счастьемъ, живутъ его наслдники. Можетъ-ли быть дано человкомъ доказательство большей любовности? И какой подвигъ заключаетъ въ себ боле радостный смыслъ?

Но, какъ будто для того, чтобы сдлать эту радость еще полнй, еще чудеснй, въ моменты высшей творческой напряженности, какъ въ моменты революціи, мы отбрасываемъ все компромиссное, все срединное, что удовлетворяетъ насъ въ обычное время. Освященные, согртые лучами правды, мы ищемъ абсолютныхъ формулъ счастья безъ уступокъ времени и исторической обстановк и въ экстаз требуемъ реальныхъ осуществленій нашихъ мечтаній...

И въ анархическомъ идеал творчество разлито кругомъ насъ, весь міръ — непрерывный творческій процессъ.

И если каждый изъ насъ, какъ творецъ, безконеченъ, безконеченъ и міръ, открывающійся намъ все полне, богаче. Воспринявъ все то, что создано раньше, мы дальше творимъ и безпрестанно, любовно отдаемъ сотворенное нами будущимъ далекимъ отъ насъ поколніямъ.

Въ творчеств связуемъ мы вс времена и въ творческомъ мгновеніи постигаемъ вчность, безсмертіе.

Пусть каждый изъ насъ въ звенящемъ жизнью и страстной борьбой мірозданіи — точка, но эта точка — безсмертна, а потому не «бунтъ», не «дерзаніе», но радостное, живое, неукротимое, какъ лавина, устремленіе въ дух основной стихіи анархизма: освобожденія себя и всхъ — освобожденіе не отъ государства и полиціи, но также отъ робости, смиренія, зависти, стыда, покоя — вотъ идеалъ анархизма.

Быть-можетъ, построяемый такъ, анархическій идеалъ упрекнутъ въ недостаточной послдовательности, въ противорчіяхъ. Романтическое ученіе и реалистическая тактика.

Но тамъ, гд жизнь, нечего бояться противорчій. Противорчія — не страшны всему живому, всему развивающемуся. Ихъ боится только дискурсивное мышленіе, собирающее свою добычу въ отточенныя логическія формулы. Но формулы убиваютъ жизнь, формулы — смерть жизни.

Все, что носитъ на себ печать человческаго творчества, все, что способно, съ одной стороны, погрузиться въ «бытіе», съ другой, заковать свои «опыты» въ отвлеченныя формулы, рано или поздно становится жертвой «ироніи всемірной исторіи». Послдняя разсетъ вс иллюзіи интеллекта, обнаружитъ тщету «вчныхъ» завоеваній разума. Все «научное», «объективное», раціоналистически доказуемое бываетъ безжалостно попрано, наоборотъ, остается нетлннымъ все недоказанное и недоказуемое, но субъективно достоврное. Въ «знаніи» противорчія — недопустимы, вра знаетъ — любыя противорчія. Всякое знаніе можетъ быть опровергнуто, a вру опровергнуть нельзя. И анархизмъ есть вра. Его нельзя показать ни научными закономрностями, ни раціоналистическими выкладками, ни біологическими аналогіями. Его родитъ жизнь, и для того, въ комъ онъ заговоритъ — онъ достовренъ. Тотъ, кто сталъ анархистомъ, не боится противорчій; онъ суметъ ихъ творчески изжить въ самомъ себ.

И анархизмъ не чуждается «науки», и анархизмъ не презираетъ формулъ, но для него он — средство, а не цль.

ГЛАВА X. Анархизмъ и современность.

Предсказанія о близкой гибели капиталистическаго режима и водвореніи новаго — соціалистическаго порядка начались уже съ середины XIX столтія. Въ 1847 году Марксъ и Энгельсъ ждали соціальной революціи, въ 1885 г. Энгельсъ вновь пророчествовалъ о грядущемъ переворот. Позже марксисты подыскали объясненія для неудавшихся пророчествъ (недостаточная революціонность «буржуазіи» или полная утрата ею революціонности), и пророчества были сданы въ архивъ.

Однако, въ 1909 г. Каутскій въ небольшой книг — «Путь къ власти» вновь заговорилъ о близости соціалистическаго переворота. И въ этомъ же году другой, гораздо боле глубокій писатель, чмъ Каутскій, Гильфердингъ — заговорилъ также о возможности соціальной революціи, не дожидаясь окончательнаго захвата парламента политической партіей пролетаріата.

И русская революція сейчасъ (съ октября 1917 г.) въ неожиданныхъ размрахъ ршаетъ эту проблему.

Если «научный соціализмъ», измняя своей «научности», обращался къ пророчествамъ, то анархизмъ, «научностью» никогда не кичившійся, былъ всегда еще боле нетерпливымъ.

Подавляющее большинство анархистовъ всегда полагало, что анархизмъ, какъ міросозерцаніе, доступенъ на всхъ ступеняхъ интеллектуально-моральнаго развитія, что нтъ особыхъ препятствій къ водворенію анархистскаго строя — «сейчасъ», «немедленно» даже въ такой отсталой во всхъ отношеніяхъ стран, какъ Россія. Ни безпросвтное невжество нашего народа, ни техническая его неподготовленность, ни «алкоголизмъ», ставшій уже давно «національной» нашей особенностью, ни равнодушіе и даже пренебрежительное отношеніе къ культурнымъ цнностям — не могутъ, въ ихъ глазахъ, служить тормазомъ къ торжеству анархическихъ идеаловъ.

Но подобныя мечты и даже утвержденія — являются глубокимъ трагическимъ недоразумніемъ. Уже соціализмъ — согласно заявленіямъ наиболе авторитетныхъ представителей его — требуетъ для осуществленія своей программы наличности реальной техно-экономической подготовки и политической зрлости массъ.

Но соціализмъ есть ршеніе хозяйственной проблемы. Его интересуетъ лишь планомрная организація производства и распредленія продуктовъ въ цляхъ достиженія соціальнаго равенства. Человка, какъ такового, вопреки его завреніямъ, онъ оставляетъ въ поко. И каждый голодный можетъ быть соціалистомъ. Въ широкомъ масштаб это иллюстрируется опытомъ настоящей русской революціи [33] .

33

Оставленіе за флагомъ «соціализаціи» извстной части интеллектуальнаго пролетаріата, не поврившаго въ «соціалистическую» революцію, не мняетъ общей картины.

Тотъ-же опытъ подтвердилъ правильность и другихъ заключеній, длавшихся задолго до современныхъ событій. Именно: соціализмъ, ставя себ совершенно новыя цли, методы дйствія охотно заимствуетъ изъ практики «буржуазнаго общества». Та-же централизація, т-же диктаторскія замашки у правительства — декреты сверху, «классовое» презрніе къ «правамъ личности», революціонная цензура, революціонные жандармы, революціонная тюрьма. Все — старыя, испытанныя буржуазіей средства.

И вс эти соображенія, разумется, нельзя отвести указаніемъ на «остроту» момента. Ибо, даже оставляя въ сторон отдльныя неизбжныя противорчія настоящаго момента, все-же необходимо признать, что и современный соціализмъ — насквозь пропитанъ централистическими тенденціями, по прежнему строится онъ сверху внизъ, демагоги благодтельствуютъ массу, а мстные органы классоваго представительства могутъ цензуровать и привлекать къ отвту кого угодно, но только не правительственную власть. Это — то соціалистическое самодержавіе, которое при извстной настойчивости можетъ заставить умолкнуть буржуазію, но оно не задавитъ личность. Послдняя встанетъ рано или поздно противъ новой формы гнета.

Анархизмъ никакъ не можетъ быть сведенъ къ хозяйственному благополучію людей. И анархизмъ не можетъ быть введенъ никакимъ «декретомъ» и не можетъ быть плодомъ боле или мене удачнаго «бунта».

Анархизмъ требуетъ — свободнаго человка, требуетъ самодятельности, воспитанія, культуры.

Даже т страны, которыя оборудованы по послднему слову капиталистической техники, которыя переболли уже парламентаризмомъ, которыя выростили мощныя классовыя организаціи — и т еще далеки подлинному анархизму.

Сознательный массовой анархизмъ — организованный революціонаризмъ — только начинаетъ еще говорить (анархо-синдикализмъ), а подавляющее большинство революціонно настроенныхъ людей все еще мечтаетъ о «разумности» и блаженствахъ соціалистическаго государства и ждетъ просвщенныхъ указаній «сверху», отъ «вождей». Даже величайшее катастрофическое событіе современности — міровая война — дала поразительно мало въ смысл уясненія соціальнаго самосознанія. Въ Россіи же она обнаружила нашу исключительную неподготовленность и неумлость въ созиданіи новой общественности.