Анастасия. Дело для нежной барышни
Шрифт:
– Ну… – протянула она загадочно.
– Князь Северов, – перевела я ее красноречивое молчание.
– Он тебе не приглянулся? – насупилась матушка. Похоже, сочла мои слова едва ли не оскорблением.
– Он?! – возмущенно воскликнула я, бросив быстрый взгляд на Любочку, которая стояла у двери, охраняя наш покой. – Самовлюбленный! Самодовольный!
Мило улыбнувшись, матушка решила уточнить:
– А мы с тобой точно говорим об одном и том же человеке?
– Не сомневайся, – заверила я ее, посмотрев на пустую чашку. Этого было достаточно, чтобы девушка оказалась рядом, чтобы
– Он тебе не пара, – не приняв моего шутливого тона, резко ответила матушка. – И дело не в том, что родился отнюдь не в дворянском роду, – поторопилась добавить она. – Ты – вольная птаха, а он – цербер, тебе с ним будет тяжело.
– А с князем? – тут же вернулась я к главной проблеме сегодняшнего вечера. – На мой взгляд, он привык держать все под своим контролем.
– Это – да, – вынуждена была согласиться матушка, – но это не значит, что он не позволит тебе заниматься любимым делом.
– Елизавета Николаевна! – на этот раз восклицание сопровождалось моим смехом. Я даже пирожное отложила, чтобы не уронить ненароком. – Как вы себе это представляете? Он – дипломат Ровелина. Я – следователь-эксперт Следственного Департамента Аркара.
– Это всего лишь Следственный Департамент! – вроде как наивно посмотрела она на меня. А то не знала…
Впрочем, о некоторых вещах она действительно не знала. Разговоры на тему моей службы в этом доме были весьма короткими.
– А как вам кандидатура Самюэля Джакса? – вновь подхватив щипчиками крошечную корзиночку, поинтересовалась я.
– Граф совершенно не против вашего союза, – с какой-то потаенной грустью отозвалась она.
– А вы? – промокнув губы салфеткой, уточнила я, посмотрев на кольцо Сэма, которое продолжало оставаться на моем пальце.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. И как женщина, и как мать, – неожиданно произнесла она, поднимаясь с кресла. Подошла ко мне, встала за спиной. – Вы с Самюэлем слишком похожи, для обоих жизнь – игра. Будет идти время, а вы так и не поймете, что упустили более важные вещи, чем ваши расследования.
– Хорошо, – согласилась я с ней, – а Энгин Паррей?
– Энгин? – Матушка обошла кресло, остановилась напротив. – И когда этот паршивец все успевает? – хмыкнула она недовольно.
– Паршивец?! – изумилась я. Чтобы услышать от матушки нечто подобное, нужно очень постараться. – И чем виконт заслужил столь резкое определение.
– Тем, что пошел в папочку! – не задержалась она с ответом. – Мой тебе совет, держись от этого парня подальше.
– А что-нибудь более конкретное? – расправив складки на юбке (лишь бы занять руки), попросила я.
– Надеюсь, ты не считаешь его просто… – она замялась, – как это у вас называется… боевиком?
– Нет, – усмехнулась я. – Уже нет, – поправилась, успев заметить, как по ее губам скользнула довольная улыбка. – Но какое это имеет отношение к «паршивцу»?
– Было там что-то про него и магиню… – начала матушка, задумчиво посмотрев на меня. – Вряд ли ты слышала…
– Подождите, – перебила
я ее, вновь вспомнив про вопрос, который хотела задать. – Вы не знаете, как давно встречаются леди Верьер и господин Шаес?– Леонидия Верьер? – переспросила она. Задумалась, потом качнула головой, словно чего-то не понимая. – Ты в этом уверена?
История с анекдотом получала свое продолжение.
Николас и Леонидия не терпели друг друга. Что-то старое, уже устоявшееся. Да и ту неприличную историю Сванетти принес не из корпуса, а обходя аптеки и террариумы.
Утром он рассказал ее Вилю, который поделился со мной – считая, скорее, другом, чем барышней. Немногим позже среди слушателей Николаса оказался и Шаес.
Вечером то же самое я услышала от леди Верьер, которая незадолго до этого общалась с помощником Соула.
В цепочке не хватало звеньев, но я никак не могла забыть тот задорный смех Леонидии и румянец на ее щеках. Стояла она в этот момент именно с Шаесом.
Что это мне давало? Ровным счетом – ничего, но ведь никак не уходило из памяти, возвращаясь вновь и вновь.
– Доказательств у меня нет, – пожала я плечами.
– У нее была связь с бароном Раковски, но они вроде как расстались, – заметила матушка, продолжая о чем-то думать. – С ними связана какая-то нехорошая история. Вроде как пропали важные документы именно в ту ночь, когда у него находилась леди Верьер. Потом она пылала страстью к вашему Кармиру…
– Будь что серьезное, она не служила бы сейчас в корпусе, – возразила я. – Да и барон остался на своем месте.
– Тебе виднее, – кивнула матушка. – А что касается Леонидии и Шаеса, я присмотрюсь, если тебя это интересует.
– Очень, – поднялась я. – А не выпить ли нам вина? – перевела я тему.
– Вина? – удивленно вскинулась она. Взгляд стал лукавым: – И как раз поговорим о Данииле.
– Если по-другому никак… – засмеялась я, не пропустив краткости ее обращения. Повернулась к Любочке: – Принеси матушкино любимое.
– Как прикажете, госпожа Анастасия, – присела она, скромно опустив глазки в пол.
Я так и поверила! Эта девушка великолепно держалась в седле и неплохо стреляла из пистоля. Говорила на двух языках и знала лекарское дело, разбираясь в некоторых ядах.
Ради чего принимались подобные предосторожности, мне было известно. Как и реальная причина, заставившая когда-то матушку покинуть Ровелин. Ею был князь Ринат, поспособствовавший, как оказалось, скорой смерти мужа Елизаветы Николаевны.
– Он – хороший мальчик. – Взяв под руку, матушка потянула меня за собой к шкафу, в котором стояли привезенные из Ровелина книги. Та, в которой было изображено генеалогическое древо рода Волконских, тоже находилась там. – А то, что иногда бука…
Договорить ей не дала ворвавшаяся в гостиную Любочка:
– Елизавета Николаевна, там…
На ее белом передничке алели свежие следы крови…
– Поддержите его со спины, – приказным тоном попросила я матушку, когда Петро помог мне довести князя до кровати в его покоях. – Я вызову оперативную группу и дежурного лекаря, – продолжила я, как только Елизавета Николаевна приняла на себя вес тела Северова.