Анатомия зла

Ее взгляд приковал один из них, плававший медленнее остальных и какими-то неестественными, конвульсивными толчками. Голова дельфина была опутана не то сетью, не то водорослями – Клара не могла сразу определить – что повидимому и мешало ему ориентироваться в воде. Она уже собралась сказать об этом Гроссе, когда он громко произнес:

– Пегги! – И дважды свистнул при этом, будто подзывал собаку. – Ты не хочешь поздороваться со мной?

Сделав неуклюжий круг по бассейну, дельфин вынырнул у самых ног Клары и... на нее глянули невыразимо печальные человеческие глаза. То, что Клара приняла за водоросли или сеть, было длинными каштановыми волосами на девичьей головке, до нелепости уродливо венчавшей дельфинье туловище.

– Получилось не слишком эстетично. – Гроссе досадливо щелкнул языком. – Уж очень разные диаметры шей. Пришлось сажать ее голову, как подвой на кактус. Намучился изрядно. – Кажется, он рассчитывал на поощрение и поддержку Клары. – К тому же Пегги не может долго оставаться под водой, как ее сородичи.

Клара хранила молчание. Просто потому, что не могла говорить. Зато на Гроссе напала словоохотливость.

– Тебе может показаться странным мое увлечение головами. Но, видишь ли, ни один клиент мне еще не заказывал новой головы. Им только свежие потроха подавай. Вот я и подумал, не пропадать же добру. Или ты считаешь, что гуманнее отправлять их в печь?

Клара не могла отвести глаз от человекоголовой дельфинихи. А та, будто силилась сказать ей что-то важное, но не могла вымолвить ни слова. И оттого затуманенные глаза ее были полны вселенской тоски.

– Как видишь, – продолжал Гроссе, – они оказались вполне совместимы – человек и дельфин. Правда, моей изначальной задумкой было сотворить настоящую русалку – с женской головой, грудью и руками. Но почему-то дельфиний организм отторгнул их. Надо будет попробовать еще разок. Потому что аналогичный эксперимент в другой комбинации получился у меня совсем неплохо. Взгляни!

Он указал на низкорослое кряжистое дерево, на нижней ветке которого Клара только сейчас заметила еще одно его творение – шимпанзе со своей, богом данной головой, но с человеческими руками, причем сразу с четырьмя. Зрелище было до смешного карикатурным. Покрытое черной шерстью туловище выглядело как тулуп, из которого торчали четыре голые руки.

– Малышке явно пришлось по душе это нововведение, – заметил Гроссе. – Как только швы зажили и миновал инкубационный период, она с такой ловкостью принялась лазать по деревьям, что любо-дорого смотреть. Жаль, Пегги не сумела оценить всех преимуществ моего предложения. Ведь она могла бы отлавливать рыбу и отправлять ее себе в рот руками. Впрочем, для меня это всего лишь вопрос времени...

– Никогда прежде не замечала за тобой склонности к подобного рода развлечениям, – наконец, выдавила из себя Клара, и голос ее прозвучал сдавленно.

– Я не развлекаюсь, радость моя, я экспериментирую. – Гроссе смерил ее уничтожающим взглядом. – А в данном конкретном случае просто пристроил две пары бесхозных рук. Хотя у меня был большой соблазн сотворить во плоти нечто более интересное, чем Пегги или Малышка. Например, египетскую богиню Таурт. Жаль, не нашлось подходящей бегемотихи. Как выглядела эта богиня, помнишь?

– Понятия не имею.

– О-о, весьма и весьма экстравагантно. За основу было взято туловище беременной самки гиппопотама. К нему приделаны задние ноги и голова львицы. А грудь и руки женские, человеческие. Египтяне, особенно молодые мамаши, обожали этот мясной коктейль, окрестив его богиней плодородия, и вешали ее фигурки над кроватками своих детей. Ты только представь, какой экстаз вызвало бы в Древнем Египте появление на свет живой "богини". Я вообще мог бы штамповать богов их пантеона играючи. Не всех, конечно. Сотворить Амона-Ра, например, или Баст-Сахмет невозможно по той простой причине, что первый носил голову сокола на человеческих плечах, а вторая на том же месте – голову кошки. В обоих случаях абсолютно несопоставимые диаметры шей. А вот воспроизвести, скажем, древне-египетского творца всего сущего – бога Хнум, для меня раз плюнуть. Голова барана сядет на человеческую шею, как влитая. Да только, зачем ради этого сомнительного удовольствия терять полный набор внутренностей, если их можно выгодно продать.

Разглагольствуя, Гроссе медленно вел Клару вдоль вольеров, в которых содержались жертвы его чудовищных экспериментов. Кто-то, едва завидев живодера-вивисектора, поворачивался спиной, демонстрируя ему свое презрение и незажившие швы. Кто-то грозно рычал или жалобно скулил им вслед. Кто-то, положив чужую голову на лапы, дремал. А может и не дремал вовсе, а с тоской вспоминал свою прошлую жизнь, в которой был совсем другим существом.

Гроссе задержался у одного из вольеров. Там, в углу, на корточках сидел павиан с головой собаки и раздраженно подвывал, угрюмо глядя в миску.

– Можешь сказать, кто это?

– Очередное божество, конечно, – брезгливо обронила Клара. – Я не сильна в мифологии.

– Египетский бог мудрости, науки, магии, владыка божественных книг по имени Тот, собственной персоной. Вот только мудрости этой ему явно не хватает, чтобы преодолеть конфликт внутри себя. Каждый раз, как ему приносят еду, у него возникают проблемы. Обезьянье тело требует бананов, а собачья голова мяса. Никак между собой не поладят. Впрочем, мне этот экземпляр наименее интересен. А вот на что действительно стоит посмотреть, так это на Красотку. Мой шедевр номер два. Она помогла мне совершить неслыханный прорыв в будущее!

Отвернувшись от вольеров, он заглянул за разлапистый куст фикуса, росший посреди газона:

– Иди сюда, Красотка, не стесняйся. – Голос Гроссе зазвучал почти ласково. – Я хочу познакомить тебя с моей коллегой. Надеюсь, вы подружитесь.

Клара тоже заглянула за куст, чтобы увидеть ту, с которой он вел прямо-таки задушевную беседу.

В сочной зелени газона на боку лежала крупная, поджарая, но в целом самая обыкновенная свинья, если не считать разнеженно-томного взгляда, устремленного на Гроссе из-под приспущенных белесых ресниц, и кокетливо скрещенных задних ног. Отвечая на зов, она неспеша поднялась, фыркнув и растопырив розовые, полупрозрачные уши. Ее тонкий голый хвост, как и полагается свинье, был задорно закручен спиралькой.

Подойдя к Гроссе, Красотка остановилась, застенчиво моргнула и коснулась мокрым пятачком его ноги, что очень походило на поцелуй.

– Хочешь, чтобы почесал за ухом? – спросил он небрежно.

Свинья тотчас прижалась боком к его ногам и, склонив голову, подставила для ласки уши. Исполнив обещанное, Гроссе спросил:

– Как тебе понравилась моя подружка? – не у Клары спросил – у свиньи.

С необычайной легкостью поднявшись на задние ноги, Красотка уперлась передними Кларе в грудь. И если бы Гроссе не удержал Клару, она завалилась бы на спину.

Свинья ткнула ее холодным рылом в щеку и так от души фыркнула, что буквально выкупала Клару в своей слюне.

– Ну, ну, глупышка. Только без ревности, – похлопал ее Гроссе по толстой, покрытой жестким волосом шкуре. – Ты же знаешь, что ты моё бесценное сокровище и что ты у меня вне конкуренции. Чуть позже придешь ко мне на проверку. А сейчас, будь любезна, сбегай за Кентом. Он мне нужен.

Оттолкнувшись копытами от Клары, свинья снова встала на четыре ноги и, продолжая недовольно фыркать, затрусила прочь, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к сопернице.