Андрей Кончаловский. Никто не знает...

Оканчивая школу, Егор уже знал, что учиться уедет за границу. Но решил вначале

отслужить в армии, чтобы потом «можно было приезжать на каникулы домой, не остерегаясь,

что придут люди в погонах и загребут посреди учебного года». Служил в кавалерийском полку

при «Мосфильме». Первый год убирал лошадиный навоз, исполнял строевую.

«…По возвращении из армии я два года просто болтался: числился на какой-то работе,

очень активно занимался с педагогами (две замечательные девушки натаскивали меня по

английскому и французскому языкам) и прожигал папины деньги. Я готовился к учебе за

рубежом и только ждал разрешения деда. Дело в том, что дед к своему 75-летию рассчитывал

получить орден Ленина. Мало того что на нем уже было пятно — сын диссидента, да еще внук

на Запад «лыжи мылит». В результате деду орден не дали, а я потерял два года. Правда, эти годы

я провел с удовольствием, развлекался на полную катушку… Я жил в оставленной мне папой

неплохой квартире, сам он жил во Франции, поэтому в деньгах недостатка у меня не было. Я

часто ездил к отцу».

Родители Егора и после развода поддерживали связь. Летом мать с ним проживала на

Николиной Горе. Он часто виделся с отцом. И с отчимом у мальчика были хорошие отношения.

Егор считает, что этот развод состоялся к лучшему — отца и мать отличались непростыми

характерами. Его вырастила бабка Наталья.

Когда началась студенческая жизнь за рубежом, Егор почувствовал, как привольно жилось

ему дома. Он уехал от обеспеченной, приятной жизни в Москве. И вдруг оказался в маленькой

комнатке, ездил сначала на автобусе, потом на велосипеде. Уровень жизни сильно упал. Хотя у

него была лучшая комната в колледже. Быт скрашивала некая Галя Макс, подруга отца. Только

благодаря ей он не удрал из Англии от ностальгии. После окончания учебы молодой человек

покинул студенческую комнату и проживал у своей спасительницы. В конце концов его

бросили. Кончаловский-младший вернулся домой и в течение месяца ночевал у сводной сестры,

Екатерины Двигубской…

В одном из многочисленных телеинтервью с Егором ему был задан вопрос, в чем он

лучше отца, а в чем — хуже. Ответ был таким: «Может быть, я не уезжал бы… Я очень люблю

здесь жить. Я не смог бы эмигрировать… Отец передал мне какие-то качества, без которых я не

смог бы жить, а именно — здоровый авантюризм. Я считаю, что мой отец — авантюрист, но в

хорошем понимании этого слова. При этом я хочу принимать непосредственное, каждодневное

участие в воспитании своих детей. У отца, Андрея Сергеевича, такой потребности не было. Это

не значит, что он меня не любил… Андрей Сергеевич человек не мягкий. И Никита от него

натерпелся в свое время. Я — в меньшей степени, так как мы жили под одной крышей всего

месяц. Я имею в виду уже в сознательном состоянии».

В другом интервью (на тему личных вещей) корреспондент предложила Егору,

отправляясь к отцу в Лондон, взять ее вопросы и записать ответы отца на диктофон.

Получилось, вкратце, следующее:

Егор Михалков-Кончаловский. Андрей Сергеевич… Скажи, насколько большое

значение в жизни ты придаешь вещам? То есть насколько важны предметы, окружающие тебя?

Андрей Михалков-Кончаловский. Очень важны. Я очень люблю предметы. Только я не

Виктор Петрович Филимонов: ««Андрей Кончаловский. Никто не знает. .»»

85

люблю когда их много. Е.М.-К. А любимые вещи — это какие?

А.М.-К. Любимые? Пожалуй, это книги. Но книга — это немножко другое, я не

воспринимаю книгу как вещь. Видишь ли, я затрудняюсь сказать, какие именно вещи у меня

любимые.

Е.М.-К. Я знаю, что у тебя есть много вещей, которые с тобой путешествуют. Какая-то

серебряная коробочка. Из несессера в несессер ты перекладываешь какой-то ножичек, еще

что-то…

А.М.-К . Но это же не любимые вещи, а сувениры. Это связано с какими-то картинами или

кто-то подарил. Серебряную коробочку мне подарила одна певица после премьеры «Евгения

Онегина». Мне просто очень приятно, что большая певица сделала мне такой подарок. И

ножичек этот — не любимая вещь, он просто со мной ездит, потому что должен ездить. Если

какая-то вещь должна быть со мной, то это вовсе не значит, что она любимая. Таких вещей

довольно много, всего и не перечислишь, что я вожу с собой. Например, ремень-замок, которым

можно пристегнуть чемодан к какому-нибудь креслу или к батарее в аэропорту и не дежурить

возле него, не катать его за собой… А вот еще у меня есть ножик для вырезки статей из газет. Я

вырезаю из газет разные статьи. Собираю статьи… Все больше и больше я вожу с собой разных

витаминов и лекарств, которые необходимы. Раньше это была коробка, а теперь специальный

несессер только для лекарств и для витаминов. В нем стоят разные отдельные коробочки со

снадобьями. Еще обязательно вожу с собой пару книжек по диетам, и книжка по определенным

физическим упражнениям тоже всегда со мной ездит…

(Из разговора корреспондента с Егором.)

— У тебя есть вещи, которые передаются в вашей семье по наследству? — Ботинки! Их

подарил отец, когда я учился в 9-м классе. Тогда он только-только уехал за границу, и я

попросил его купить мне там хорошие ботинки. С деньгами у отца тогда было трудновато, и он

сказал: «Я тебе свои подарю». Эти ботинки я ношу до сих пор. А отец носит ботинки — он мне

их подарит потом, завещает, он обещал, — те, которые носил еще его дед, Петр Кончаловский.

Английские ботинки ручной работы. Отец в них всегда встречает Новый год. Иногда он в них

просто ходит по улице. И с каждым годом они становятся все лучше и лучше.

Е.М.-К. А как попали к тебе прадедушкины ботинки?