Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Ангел в темноте (сборник)
Шрифт:

Но ведь шути – не шути, а горе, оно горем и останется. Геннадий добавил:

– Маринку наша соседка лечит, знаешь, из второго подъезда.

Света спросила, нахмурив брови:

– Кто это?

– Ольга Николаевна. Симпатичная такая, темненькая, волосы узлом, дочка ее с Маринкой вроде учится.

– А, да… Что она говорит?

– А что она скажет? Будем лечить, будем надеяться.

Света снова закрыла лицо руками, снова заплакала:

– Ген, ну за что? Ну почему Маринка? Разве я… Разве мы…

Гена, поняв, что утешения бесполезны, ушел в соседнюю комнату.

Это комната дочери.

Когда въехали в новую большую квартиру, разрешили ей выбрать себе «помещение». Долго пришлось ютиться у Светиных родителей – втроем в одной комнатке… Ну, она и выбрала… Родители тогда переглянулись: спальня им в результате досталась куда меньше. Ладно, Маринка, владей!

Большое зеркало – во всю стену, как в тренажерном зале, станок – это Гена сам из толстого орешника вырезал, отполировал, привинтил. Два раза поднимал после этого: выросла доченька… Шкаф. Несколько платьев, остальное – джинсы, брючки, бермуды, майки, топики, боди, бюстье… Гена знал толк в девчачьей моде: первый советник у дочери и главный спонсор, конечно.

За стеклом книжного шкафа стояли ее любимые фотографии. Вот она танцует, вот в маминой шубе – с накрашенными губами, в большом шелковом с кистями мамином же платке, плотно повязанном на голове концами назад, позирует, как взрослая… Вот она смеется, запрокинув голову… Гена улыбнулся изображению, как будто Маринке в ответ. И позавидовал жене, что она может плакать.

* * *

Ольга уже два часа, как пришла домой, а Наташки все не было…

Ольга и поужинать успела на скорую руку, и заварила чай, и нарезала любимую Наташкину коврижку с орехами и изюмом. Одной пить чай было неохота, а когда еще эта красавица заявится. Хоть бы позвонила…

И тут раздался звонок. Но позвонили в дверь. Подбежавшая Ольга открыла – нет, не Наталья. Это Костя Дубинский из хирургического отделения.

Костя с мамой жил недалеко и часто заходил к Ольге. В последнее время даже чаще, чем раньше.

Они дружили и до того, как Ольгу назначили заведующим отделением, только до назначения он называл ее без отчества. Ольга, на «вы». Ну, ничего. Одиннадцать лет разницы между ними позволяли ей в ответ называть его просто Костей. У себя дома, разумеется.

– Можно, Ольга Николаевна? Не помешаю?

– Заходи, Костя. Чайку хоть со мной попьешь, а то без компании как-то и не пьется.

Костя зашел и первым делом вымыл руки. Намылил два раза, как перед операцией, вытер тщательно. Сразу видно, что он хирург: сильные руки с аккуратными, коротко подстриженными ногтями даже на вид надежные…

Сел за стол, оперся привычно спиной на холодильник… Ольга придвинула ему чай и варенье, села напротив с дымящейся чашкой. Такие вечера уже давно вошли у них в привычку: два-три раза в неделю Костя приходил к Ольге. И Ольга, конечно, догадывалась, почему он так зачастил именно сейчас…

– Варенье клубничное?

– Яблочное.

– Это жаль… Клубничное-то поглавнее будет…

– Не будет. Яблок в этом году прорва, а свекровь все присылает и присылает. На зиму мы с тобой, Константин, при яблоках, имей в виду.

– Наташка дома?

– Где там. Последние деньки вольные, гуляет подруга моя.

– Я тогда покурю.

– Курите, доктор… – Ольга подвинула ему им же когда-то

давно принесенную пепельницу в виде коричневой спящей собачки.

Костя затянулся, посмотрел на Ольгу, как будто приготовился к разговору. И даже начал говорить, но Ольга сразу почувствовала, что это не то, что он хочет с ней обсудить. Уже довольно давно хочет, уже скоро полгода…

– Ирина сказала, что девочка из восемнадцатой палаты ваша знакомая?

– Ну как знакомая? С Наташей в параллельных классах учатся, но не дружат. Кстати, анализы ее должны были быть готовы к вечеру? Ты не в курсе?

– Миелограмма еще не готова.

«Это – только через месяц…» – подумала про себя Ольга Николаевна, кивнув Косте.

А Костя полувопросительно произнес:

– Родители ее в Германии хотят лечить.

Ольга тяжело вздохнула. Молчала, задумчиво покусывая губы. Казалось, забыла про гостя. Но Костя этого не заметил, а может, просто решился начать важный для себя разговор:

– Знаете, я до сих пор не решил, правильно я из науки в практику ушел, или нет. Когда цифрами оперируешь, статистикой, как-то легче. Больная Н., поступила тогда-то, с первичным диагнозом… А когда оказывается, что больной Н. восемь лет, что у нее серые глазки и оттопыренные ушки прозрачные… И громче всего больная Н. плачет оттого, что бантик повязать ей больше некуда – головка-то лысенькая…

Костя глубоко затянулся – и треть сигареты сразу превратилась в ломкий серый столбик.

Ольга все еще молчала, но теперь внимательно слушала, подперев лицо ладонью.

Костя продолжал, с заметным усилием выговаривая слова:

– Знаю, что вы скажете. Если не я, то кто же… Но самое паршивое – сознавать себя бессильным…

Ольга покачала головой, сказала вполголоса, боясь спугнуть решившегося, наконец, на тяжелый разговор Константина:

– Не всемогущим, Костя. Так верней.

Он взял в руку пустую чашку, повертел ее, потом поставил обратно.

– Оля, я уже полгода не оперирую. Если по-хорошему – уходить надо.

Ольга жестом попросила его замолчать:

– А, вот ты о чем… Нет, об этом – давай не сегодня, Костя. И лучше – никогда! Я думала, ты оперировать уже в состоянии…

– Да нет, сегодня! Я ведь давно вам хочу сказать. Да все эти полгода! Ольга Николаевна, боюсь, это была… не минутная слабость!

– Костя, когда эта твоя «не минутная» слабость все-таки пройдет, тебе стыдно будет. А она пройдет. Надо только подождать. Ты даже говорить ничего будешь. Не будешь рассуждать, правильно ты к нам на работу пришел или неправильно… Просто начнешь работать. Как раньше. И не оправдывайся, пожалуйста. Это уж точно лишнее. Я про тебя и так лучше всех все знаю.

Ольга встала, выглянула в прихожую: на часах почти девять.

– Интересно, куда же это все-таки Наташка ускакала…

Костя сидел, склонив голову, играл своей пачкой сигарет – то на один бок поставит, то на другой перевернет. «Минздрав предупреждает…» Не предупреждает. Опять предупреждает…

– Когда мне было совсем паршиво, вот тогда вы мне помогли. Помогите мне еще раз. Тем более это теперь в вашей… компетенции.

Ольга стояла у двери, опершись на косяк плечом. Задумчиво смотрела на молодого коллегу. Нет, должен справиться сам…

Поделиться с друзьями: