Ангелы тоже люди

признать, что взгляд и улыбка у него приятные, открытые, и вообще манера поведения

располагает к себе, но каков нахал! Ни капли смущения, сидит, и, видите ли, улыбается...

В комнату вошла Вероника, неся поднос с едой. Поставив его на стол, пробормотав «пап,

привет», она молнией унеслась обратно на кухню, но тут же вернулась с бутылкой

рубинового «Кинзмараули» в руках. Это был шаг в угоду его вкусу, который она

великолепно знала. Данил взял из ее рук бутылку и стал вкручивать штопор в пробку.

Движения его были ловкими и спокойными.

– Надеюсь, вы уже познакомились, - сказала Вероника, присаживаясь за стол рядом с

отцом.
– Но я вас все равно представлю еще раз. Вот, Данил, это мой неуловимый папа,

которого я очень, очень люблю. А это, папа, Данил. Я его тоже очень люблю. Вы два моих

самых родных мужчины в мире, и я хочу, чтобы вы подружились. Насколько возможно,

конечно, - добавила она и засмеялась.

Даже имя этого засранца она произнесла с каким-то придыханием, голос помягчел, а глаза

налились каким-то абсолютно глупым счасьем. Она даже не пыталась сдержать своей

нелепой, неуместной улыбки. Бедная девочка! Она совершенно влюблена, и... наверное,

счастлива, надо признать...

Станислав Васильвич посмотрел на «зятя». Тот по-прежнему улыбался своей открытой,

располагающей улыбкой, глядя на него. Прямо, Фандорин какой-то... Не так он прост, как

кажется на первый взгляд, надо бы его прощупать... Хотя первые очки он уже сорвал...

Такой глупо счастливой свою дочь Станислав Васильевич в последний раз видел давно,

возможно, еще в детстве, когда заполучение желанной игрушки делает ребенка таким

откровенно радостным...

Станислав Васильевич перевел взгляд на стол, на нем было сервировано четыре прибора.

– Ты бабушку пригласила? Вот молодец, а то она сильно переживает за тебя, сказал он и

бросил укоризненный взгляд на юношу - Фандорина.

– К бабушке я схожу завтра, - откидывая крышку с горячего, произнесла Вероника, - а

сегодня позвали Таню, сделаем ей сюрприз. Она до сих пор не знает, что мы с Данилом

живем вместе, и что у нас все хорошо. А ведь она, получается, вроде как крестная мать

всей нашей странной «лав-стори».

У Станислава Васильевича резко перехватило горло, мыслительный процесс от ужаса

затормозился, как у шкодливого кота, пойманного на месте преступления. Звук входного

звонка впечатался в головной мозг набатом. Впорхнула Танюшка, как всегда красивая,

стройная, уверенная в себе. Увидев Данила, Станислава Васильевича, накрытый стол, она

все моментально поняла и завизжала от восторга. Она кинулась целовать всех, не

переставая тараторить, что она знала, все закончится хорошо, что по-другому ничего и не

могло быть, потому что они все такие хорошие... А потом, раскрасневшись от волнения,

подошла к онемевшему Станиславу Васильевичу, села рядом с ним, обняла, не желая

замечать, что тот был ни жив, ни мертв, и, с нежностью заглянув в его глаза, сказала очень

интимно, но так, что этого не могли не увидеть и не услышать еще ничего не

понимающие, но уже немного обалдевшие «молодожены»:

– Ну что, может, и мы откроем ребятам свой маленький секрет? По-моему, уже пора, и

даже самое время...

– Ого, - захохотала поглупевшая от счастья Вероника, - да вы, наверное, экзамен в

Институт Патриса Лумумбы сдали, и теперь наша Танечка найдет себе шейха арабских

кровей!

Но, уловив ошалевший от удивления взгляд Данила, перевела свой на «сладкую парочку»

и замолчала, с изумлением разглядывая странную картину.

– А я уже нашла своего шейха! А что вы думали, - истерично почти что выкрикнула

Танечка, - одним вам счастья хочется. Вот вы друг друга нашли, и радуйтесь, а у нас тоже

любовь, не меньше вашей. Станислава Васильевича я люблю еще с детства. Ты, Вероника,

знала это всегда, просто не воспринимала всерьез. А теперь мы счастливы, правда ведь?
–

Танюшка опять заглянула в глаза Станислава Васильевича, ища поддержки, но тот,

отстранившись от нее, опустил голову и молчал. В комнате повисла тишина...

– Еще один мент родился, - наконец выговорил Станислав Васильевич и медленно поднял

голову.
– Я, конечно, совсем не так предполагал это объяснение, да и не думал пока

офишировать наши с Татьяной отношения, но, раз уж так получилось, разговора не

избежать. К тому же, если она так решила... Мы, действительно, любим друг друга, хотя

до этого момента я в любви ей не признавался. Понимаю, что разница в возрасте может

быть для нас большим препятствием, но самое основное препятствие - это людское

мнение. Я сожалею, дочь, что я полюбил не кого-то другого, а именно твою подругу, но, с

другой стороны, я рад, что это твоя подруга, ты ее знаешь и понимаешь, не полюбить ее

просто нельзя. К тому же, я очень надеюсь на твою поддержку, Вероника, она сейчас нам с

Таней очень нужна. Возможно, я решусь и сделаю ей предложение. Ты же знаешь, я всю

жизнь прожил бобылем, и, кроме твоей мамы, у меня не было по-настоящему в жизни

других женщин, только работа. Теперь, возможно, и у меня появится шанс стать

счастливым. Если, конечно, Татьяна согласится. Ну вот, я и сказал...

Станислав Васильевич посмотрел долгим взглядом в глаза Танечке, как бы пытаясь найти

в них ответ на мучившие его вопросы, а потом опять опустил голову. Казалась, сама

Танечка была ошарашена словами Станислава Васильевича и смотрела на него широко

открытыми глазами.

– Тасик, это что, предложение?
– еле выдавила она из себя.

– Как, как ты теперь отца называешь? Пупсик?.. Стасик?..
– наконец, пришла в себя и даже

попробовала сыронизировать Вероника.