Ангелы тоже люди

вполне контролировать свою жизнь и чувства.

Она шмыгнула носом.

– Я не хочу больше жить у бабушки. Хочу начинать взрослеть. Конечно, я ее люблю, но

лучше мне быть одной.

– Да, конечно, так и будет, - сказала Лейла и покачала головой.
– Так и будет.

– Мне давно уже надо было это сделать.

– Всему свое время. Ты поймешь, что не так уж все плохо, дай время.

– Ты что-то знаешь?

– Нет, не знаю, но чувствую. Чувствую, что у тебя будут большие изменения, что ты

действительно уже другая, но сама еще об этом не знаешь…

– Скажи, что меня ждет, не темни.

Вероника взяла девочку за плечи и заглянула ей в глаза. В них она увидела маленькие

огонечки, она как бы пыталась ей что-то сказать, но…

– Вероника!!! Да Вероника же!!! Просыпайся, алкоголичка! Надо же было так нас

напугать! Всех на уши поставила!

Таня трясла ее за плечи, что было сил. Как она здесь очутилась? А, ну да, у нее же есть

второй ключ, сама давала недавно… А рядом отец. Стоит, смотрит на нее с испугом.

Конечно, такой доченьки он еще не видел.

– Привет, па, - сказала она и оттолкнула танюшкины руки, - ну что ты трясешь меня, как

грушу. И так голова болит.

– Что ты здесь делаешь? – голос отца был напряженным.

– Жить теперь я буду здесь.

– Почему, что случилось? Почему никого не предупредила, и что, в конце концов, это

такое?
– он поддел носком модной начищенной до блеска туфли пустую бутылку из под

виски.

– Это Джонни Волкер, познакомься. А это мой папа. Папа, мы с Джонни решили немного

пожить здесь.

– И с чем это связано?

– Да ни с чем! Просто я уже большая девочка и хочу жить одна!

– Напиваться, пропускать лекции…

– Не собираюсь я напиваться! Все, с этим завязано. И на лекции ходить буду вовремя.

Просто мне нужна свобода!

– От кого? От бабушки? От меня?

– От всех… И от самой себя тоже…

– Ну смотри, дочь… - вздохнул Станислав Васильевич.
– Не буду тебя учить, ты все знаешь

сама. Поеду, бабушке скажу, что все в порядке.

Он вышел. Таня села на краешек софы рядом с ней.

– О тебя и несет, как от роты алкоголиков.

– Немного перестаралась, - пожала плечами Вероника.

– Рассказывай, что там у вас произошло. Это Данил тебя обидел? Вроде бы оставляли вас

как нормальных людей, да и Даня был на буйного не похож, даже какой-то необычно

смирный был…

– Никого он не обидел, просто поговорили по душам… А душа оказалась не та, да и не в

том месте, где ожидалось…

– Я же пыталась предупредить, а у тебя шоры на глазах…

– Ой, не надо опять… Самой тошно… Давай договоримся, при мне его имя не

произносить. Очень прошу. Я хочу его забыть, как страшный сон…

– Вот и хорошо! Найди себе поскорей кого-нибудь другого. Клин клином вышибают, -

подмигнула Танюшка, и девчонки рассмеялись.

Ветер носил остатки засохших листьев по парку, они организовывались в хороводы и

начинали свой нелепый танец вновь и вновь под его завывающий аккомпанемент. Такой

же безумный, как и эта рыже-бесстыжая девица осень, тоскливая и плаксивая. И кто

сказал, что осень прекрасна?

Вероника встала с лавочки, торопливо вытерла слезы и машинально поправила

кашемировое пальто, такого же рыжего цвета, как и все вокруг, такое же немодное, как

вчерашние листья, но почему-то очень любимое и надежное. Теплое. Что-то должно быть

хорошо в жизни. Пусть радует хоть старое пальто. Хотя есть еще одно приятное

обстоятельство… Она медленно двинулась по направлению к бабушкиному дому. Сегодня

буля ждет ее на обед. Это здорово… Черт, только не реветь, надо решить, что делать, вот и

все. Не конец же света еще…

– Не замерзла?
– радостно разулыбалась буля.
– Ты ж моя радость, кровинушка. Дай-ка я

хоть нагляжусь на тебя, милая. Давно не была, ты же знаешь, как я скучаю…

Часы по прежнему мирно отбивали время, чашки с кружками мирно выглядывали с полок

и, казалось, ничего и не было, ничего не произошло. Поднос с такими вкусными

пирожками так приятно и выразительно пах… Она не помнила, как засунула в себя два

или три. На полтретьего ее прорвало. Впервые за последние два месяца. Истерика застала

ее с пирожком во рту, невзирая на лица и обстоятельства, и, даже не пытаясь его

вытащить, она завыла во весь голос.

– Что?!!! Что случилось, моя девочка?!!!
– буля не на шутку испугалась.
– Что случилось,

милая? Сразу ведь увидела, что-то не так…

– Я беременна!!!
– выплюнув остаток пирожка, выдала Вероника и взахлеб зарыдала снова.

буля нахмурилась, но ничего не сказала. Потом медленно встала, набрала в стакан воды, и

пошла к буфету, шаркая тапочками. Достав откуда-то из его потайной глубины маленький

пузыречек темно-коричневого цвета, она накапала в стакан несколько капель пахучей

жидкости и протянула его Веронике:

– Возьми вот, выпей…

– Что это?
– сквозь всхлипы поинтересовалась Вероника.

– Валерьянка. Ты должна прежде всего успокоиться…

Она придвинула стул, села рядом и обняла плачущую Веронику за плечи…

Так они и сидели, пока внучка не обрела опять способность внятно говорить.

– Теперь рассказывай, как это получилось.

– Ты что, буля, не знаешь, откуда берутся дети? – сквозь слезы улыбнулась Вероника.

– Да ладно, не ерничай, знаешь, что я имею в виду. Кто отец, что делать собираетесь?

– Нет отца, был да сплыл.

– Как это?

– А вот так.

– Он что, бросил тебя с ребенком?

– Да он про него и не знает!

– Ты ему не сказала?!!

– А как я ему скажу, если давно уже не видела? Мы с ним расстались…

– Это не с тем ли красавчиком, по которому ты сохла совсем недавно?

– Ну конечно же он, буль, что же я парней как перчатки меняю?

– Ты меня на слове не лови, толком говори, как узнала, какой срок?