Ангелы тоже люди

Время от времени слезы снова подступали к горлу, и она, абсолютно их не сдерживая,

рыдала во весь голос, благо в парке в это время никого не было. Потом показались первые

пешеходы, с опаской косившиеся на зареванную девочку. Веронике эти взгляды были

неприятны, она открыла дверцу припаркованного у обочины такси и назвала адрес.

Водитель устало кивнул, его лицо не выразило никаких эмоций, он насмотрелся за свою

жизнь на разных пассажиров - и в слезах, и в веселье, а то, бывало, что одно быстро

переходило в другое. Но ему-то какое дело, он просто делает свою работу. Хотя эта

девочка какая-то особенная, хрупкая, что-ли. Почему-то ее стало жалко, а уж этого он себе

никак позволить не может...

Такси остановилось у большого дома сталинской постройки, выпуская девушку. Она

вошла в подъезд, таксист проводил ее взглядом. Нет, все-таки она чем-то тронула его

душу. Может, тем, что была чем-то похожа на старшую дочку, которую он не видел уже

много лет, она жила с бывшей женой. Он тряхнул головой, стараясь отвлечься от

нахлынувших мыслей, машина медленно тронулась и поехала на свое привычное место,

поджидать новых клиентов.

Веронике не хотелось идти к бабушке, чтобы та увидела ее в таком состоянии, не хотелось

отвечать ни на какие вопросы. Наверное, впервые в жизни она оценила практичность

своего отца, своевременно прикупившего ей квартирку. Конечно, не роскошные

апартаменты, а небольшую квартирку-студию, где все было устроено рационально и даже

с некоторым дизайнерским выподвертом. Вероника этой квартирой почти никогда не

пользовалась, иногда она приходила сюда позаниматься с однокурсниками, иногда, чтобы

побыть одной, пару раз одалживала ключи Танюшке, но случалось это редко, и обычно

квартира стояла пустая, дожидаясь Вероникиного повзросления. Вот и дождалась.

Вероника повернула ключ и вошла. Квартира сияла белизной и свежестью. Несмотря на

то, что здесь никто не жил, отец нанял женщину убирать квартиру раз в неделю. Вероника

прошла в просторный зал и легла на большую красную софу в модерновом стиле. Она

прижала коленями к животу большую такого же алого цвета шелковую подушку и закрыла

глаза. Не хотелось ничего. Даже думать. Хотя… Она встала и прошла к большому

хромовому холодильнику. Бутылка виски… Наверное, Танюшка оставила со своим

кавалером. Что ж, вот и славно. Направляясь к софе, она машинально нажала на кнопочку

музыкального центра. Что там у нас? Заунывно-протяжная Элла Фитцжеральд? Чудесно.

Где виски? Ну вот же, под рукой…

Проснулась вечером, стало еще хреновее. Душевная боль никуда не ушла, зато появилась

еще и головная. Рука насчупала пульт, включился большой плоский экран телевизора.

Шли вечерние новости. Показывали каких-то оголтело орущих молодчиков. Головная

боль еще больше сжала виски. На другом канале шел ее любимый «Джо Блэк» с Брэдом

Питом. Сейчас он ее поцелует… И тут Вероника поняла, что, если она увидит это…

Увидит снова свои дурацкие мечты… Она торопливо нажала на кнопку пульта, экран

погас, тишина… Темно, где выключатель лампы? Так лучше… А где бутылка виски? О-о,

осталось немного. Может, хватит…

Вероника споткнулась о подвернувшийся под ногу камень и чуть не упала на чью-то

заросшую травой могилу.

– Ой, - сказала она, потирая потянутую лодыжку, и уселась на край изъеденной временем

плиты. Волосы ее спутались, губы пересохли, а в голове шумело.

– Лейла!
– позвала она, но голос почему-то плохо ее слушался. Пожалуй, только Лейла

была единственным человеком на свете, которого Вероника хотела бы видеть. Вернее, как

бы человеком.

– Лейла!
– позвала она еще раз.

Залаял Дарсик, послышались шаги, и Вероника увидела радостные глаза подруги:

– Вероника?! Я думала, ты сегодня не прийдешь! Как здорово, что ты все таки здесь! Что

случилось? Кто тебя так расстроил, у тебя глаза опухшие?.. Ты… пьяная?

Вероника засмеялась, но смех у нее вышел какой-то ненастоящий, как будто она

всхлипнула.

– Да, я выпила до черта виски… У меня сегодня праздник. Или горе, не знаю… Вобщем, у

меня сегодня похороны, похороны моей любви. Да и место подходящее, - Вероника с

сарказмом оглянулась вокруг.
– Выпьем с горя, где же кружка?
– громко продекламировала

она, посмотрела на подружку и хлопнула себя по лбу.
– Забыла, ты же не пьешь. Во-

первых, мала еще, во-вторых просто не можешь в силу некоторых деликатных

обстоятельств…

К горлу подкатила тошнота, но Вероника сдержалась. Еще не хватало обрыгаться на

кладбище на глазах удивленно разглядывающего тебя привидения.

– Ну, что смотришь, не видишь, плохо мне? Хочешь мораль прочитать, успокоить? Не

надо, спасибо. Хор девочек-плакальщиц тоже не заказывали…

Вероника понимала, что говорит плохие, злые вещи, но ее уже несло. Несло, несмотря на

то, что Лейла была сейчас для нее тем единственным человеком, в чьем обществе она

нуждалась. Почему, не знала сама.

Лейла подошла, села рядом с ней и молча обняла. Веронике стало тепло и как-то по-

особому грустно. Не так отчаянно, как раньше, будто Лейла взяла часть ее боли на себя.

Вероника прижала к себе девочку и заплакала. Сегодня действительно ушла часть ее

жизни - с кукольными домиками, принцессами и принцами, сказками о прекрасных

рыцарях и высоких чувствах. Карамельно-мармеладная страна осталась где-то там, далеко

за плечами, и она в нее больше никогда не вернется. Да и не хочется. Надо стать трезвой

реалисткой, жить как все в нормальном, материальном мире, думать о выгоде, не строить

иллюзорных планов, просчитывать каждый шаг, стать нормальной стервой, которая будет