Антикризисная книга Коммерсантъ'a

или в залоге находятся интересные активы – месторождения, например.

– Как это может быть реализовано практически?

– Может быть, имеет смысл создать специальное государственное агентство. Оно будет

поддерживать банки, у которых есть интересные активы, забирая эти активы в обеспечение

денег, которые выдаст государство. Чтобы в случае негативного развития ситуации мы, помимо

банка (это же что: дом, компьютер, люди и некоторое количество денег в хранилище – просто

институт), сохранили государственные активы. Государственные в смысле принадлежности к

России вообще. Нельзя допускать, чтобы эти активы уходили чужому дяде. Собирать их нужно.

Что произошло? Деньги вкинули в государственные банки, чтобы они их распределяли уже

сами. В результате спасают не экономику и финансовую систему России, а личные счета. А

помощь надо оказывать тем, кто на своих плечах сможет вынести экономику, не дать ей

серьезно провалиться. Это реально работающие компании, реально работающие финансовые

институты. Мне представляется, что у нас должен быть реестр внешних долгов. Финансовые

власти России должны понимать не просто кто находится в опасной зоне, а что у него за душой.

Если это спекулятивный институт, ну и пускай накрывается. А если серьезный банк, который

поддерживает огромное количество предприятий, может быть, целые отрасли, то, наверное, в

первую очередь они должны получить соответствующую государственную поддержку.

– Это похоже на текущие действия властей США.

– Может быть. Но я не являюсь большим почитателем американских талантов, потому что все, что мы сегодня переживаем, как раз и родилось там. Они сейчас заставляют весь мир платить

за свои «шалости».

– У нас тоже грядет национализация?

– Мы еще не так далеко отошли от полной национализации, которая была в СССР, поэтому

говорить об обратной национализации, наверное, не пристало. Но то, что касается помощи, которую сейчас государство оказывает финансовой системе, – это вмешательство в

экономические отношения. Мы против этого разве будем возражать? Не будем, потому что без

этого вообще не удержать финансы страны от дальнейшего кризиса. Это правильно. Но не

либерально.

– То есть либеральный капитализм в России заканчивается?

– Я об этом говорил еще год назад. Когда Фрэнсис Фукуяма опубликовал свою известную

работу о конце истории, я сказал, что речь идет о конце неолиберальной теории.

Пропагандировавшийся в рамках неолиберальной экономической теории тезис о том, что

государство должно выйти из всякого управления экономическим развитием, близко к нему не

подходить и выполнять только функции института, который, создав определенную

законодательную базу, выполняет ограниченные функции относительно

социально-экономического развития, красиво смотрелся только для благополучных стран, которые эксплуатировали ресурсы других. И у нас были громогласные заявления, что не надо

государству вмешиваться в экономику, рынок все сам рассудит. Мы видим пример США–апологета этой теории. Там сейчас происходит, по сути дела, национализация. Как это

соотносится с неолиберальной теорией? Да никак. Именно поэтому я говорю, что данной

теории конец.

– А вы понимаете, к чему все это может привести?

– К формированию новой экономической парадигмы. Начнем всем миром, я имею в виду

действительно всем миром, строить и воплощать новую экономическую теорию. Надеюсь, наконец-то поймем, что нельзя жить на финансовых суррогатах, нельзя, чтобы весь мир жил на

одной валюте, ничем не обеспеченной, которая называется доллар. И то, что президент

Дмитрий Медведев произнес относительно возможности создания финансового центра в

России и использования национальной валюты как расчетной, – не выдумки, это реально

обсуждается. Например, с крупными арабскими финансистами. Это, я считаю, рождение

нового финансового мира.

– Вам кажется, что существенное усиление роли государства в экономике неизбежно?

– Я бы не так сказал. Я против постоянного усиления роли государства в экономике. То

усиление, которое мы наблюдали в последнее время, оно скорее от ощущения беды, чем от

необходимости. Многочисленные реформы идут одновременно, значит, есть жалобы населения

и бизнеса. Механизмы не отработаны, и вот государство начинает вмешиваться в такие

вопросы, как, например, подготовка ЖКХ и энергетики к зиме. Это не усиление, как и

подготовка программы социально-экономического развития страны. Это вмешательство

государства в экономику, но оно неизбежно, особенно в развивающемся рынке. Как в такой

огромной стране можно все отдать стихии?

– Может ли национализация быть эффективной?

– Иногда она просто необходима. В Великобритании национализировали угольную

промышленность, когда там произошел системный кризис. Реально планировалась

национализация железнодорожного транспорта, когда после приватизации в нем начались

серьезные проблемы. Или нынешние действия американских финансовых властей. Они уже не

задумываются, как это соотносится с либеральной теорией. Надо спасаться.

– Насколько кризис может фундаментально понизить стоимость ОАО РЖД и других компаний?

– Учитывая ограничение инвестиций, произойдет определенное сокращение стоимости. Оно не

может быть драматическим, но до поры до времени. Если в экономике произойдет стагнация, это с неизбежностью скажется и на нас: мы будем меньше возить, меньше зарабатывать. Мы

ожидаем, что заявленные цели компании на следующий год могут оказаться под вопросом. Я

имею в виду, прежде всего, перевозки.

Наш бизнес на 86 % коррелирует с динамикой ВВП страны и на 96 % – с объемом

промышленного производства. А крупные бизнесмены однозначно говорят, что не будут