АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира
Шрифт:
Я радостно зааплодировала, и он переменил позу. Теперь это была скульптурная группа "Питер Фальконе душит Бредли и Стивена". Благодаря шикарным актёрским данным Эдика, я так и видела рядом с ним недостающие элементы! Третья поза называлась "Халк Хоган зубами тянет паровоз". Судя по тому, как вздулись жилы на его шее, паровоз был немаленьким. Вагонов этак на сто чугуна. Я против воли облизнулась, потому что сонная артерия особенно чётко проступила, когда он изобразил, легко и непринуждённо, Александра Невского, "Румба босиком и сплошняком поверх Сидоренко". Я подошла ближе. Запах, сладкий, пряный,
Я перестала аплодировать, села на белый песок. Наверное, затихающий в отдалении смех Клюевых был вызван тем, как вытыкивался Эдик. Возможно, он и правда, повёл себя как идиот, выплясывая передо мною. Но мне было совершенно без разницы, на кого там всем другим покажется похожим мой любимый. Главное, я -- люблю его. И буду любить, даже если он прикинется фрекен Бок и запоёт "а-ля-ля-ля-ля-ля, а я сошла с ума, какая досада..."
Он подошёл ко мне, сел рядом. Его горячее тело после лёгкой бодибилдерской разминки пахло особенно сладко. Я пила чарующий аромат, и смотрела на пару рыбаков, стоящих по пояс в воде на противоположном берегу. Вот ведь припекло бедолаг! В здравом уме и доброй памяти рыбаки не выходят на речку с удочками в два часа дня.
Мне показалось, у того, что слева -- длинная борода... везёт мне что-то на длиннобородых!
Красивая загорелая рука Эдика, оставляя за собой шлейф неземного запаха, указала мне на них же, разгоняя неприятные ассоциации:
– - Посмотри, Надя! Людям нечем заняться!
– - Да, -- кивнула я, понимая, что сейчас согласилась бы с любой ересью, которую только взбрело бы ему на ум сказать.
– - Да...
Солнце перекатывалось бликами по волнам, золотило сосны. Тот ствол, из-под которого мне чудом удалось выдернуть Эдика, прятался за изгибом речки, но мне не нужно было даже закрывать глаза, чтобы вспомнить, какой он громадный. Подумать только, я могла потерять его -- любовь всей моей пока ещё недолгой жизни.
Жаркий запах разогретых сосен и свежий ветер с реки не могли заслонить собою аромат Эдика. Такой нежный. Такой...
Вкусный.
– - Эдик...
Я говорила тихо-тихо, поэтому он склонился ко мне. Опасно! Ведь я же могу и не выдержать!
– - Эдик, ты... такой хороший!
– - Спасибо, ты тоже...
– - Эдик, ты... ты так... вкусно пахнешь...
Ну, вот, самое главное сказано. Осталась мелкая мелочь.
– - О... какой интересный комплимент! Спасибо! Ты тоже... вкусно пахнешь, Надя...
Карие, тёплые, такие глубокие и выразительные, опушённые длинными изогнутыми ресницами, глаза Клюева смотрели мне прямо в душу.
– - Эдик, я...
Горло стиснул нервный спазм: Эдик, я на самом деле вампир, ага, ты только не бойся, я тебя не съем. То есть, не выпью.
– - Эдик, ты очень-очень хороший, ты просто замечательный... но... но я...
Он заметно поскучнел.
Неподалёку от нас, как раз за спиной моей мечты, каменными изваяниями стояли Вера и Фил. Ещё чуть дальше пёстрой стайкой вились перед братьями Клюевыми первые фролищенские красавицы, у которых я так изящно увела своего -- да, своего! Никому не
отдам!– - Клюева-младшего.
– - Эдик, я...
– - начала я шестой заход. Ну, всё. Теперь точно скажу. И будь что будет.
– - Эдик, ты просто сам ещё не знаешь, какой ты изумительный парень, но я должна тебе кое-что сказать о себе, очень важное. Может быть, когда ты это узнаешь, ты не захочешь больше дружить со мной...
Фил вдруг встрепенулся и принялся что-то доказывать Вере, размахивая руками и пританцовывая. Вера скорчила страшную гримасу и вцепилась в Фила мёртвой хваткой. Длинный и нескладный вне танца Фил трепыхался в её руках, как тряпичная кукла.
Блин. Сбили весь настрой.
Я надулась и обиженно отвернулась от Эдика.
Он терпеливо ждал продолжения, даже погладил меня по руке, и от его прикосновений по телу пробежали лёгкие электрические разряды. В прямом смысле этого слова. Даже кудряшки на голове стали значительно объёмнее.
Я набрала песка в ладонь, тонкой струйкой посыпала на свои коленки. На колени Эдика.
Ну же. Давай. Решайся. Ты же решилась, Надя, ты уже ему всё сказала. Что он хороший, вкусно пахнет, что ты не настаиваешь на продолжении дружбы, если он не пожелает дружить с...
Да уж. Я даже мысленно не могла выговорить это страшное и смешное в свете солнечного жаркого дня слово -- вампир.
– - Эдик... понимаешь, я не такая, как все...
Он погладил меня по руке, осторожно, будто фарфоровую, приобнял за плечи:
– - Надя, Надя... успокойся. Я всё понимаю...
Я осторожно, чтобы не спугнуть, повернулась под рукой парня. Горячая, она гнала по моей спине волны знобких мурашек, и я ничего не могла с этим сделать.
Только помечтать, чтобы это длилось вечно.
– - Правда, ты понимаешь, Эдик? Правда?
– - Да, -- грустно вздохнул он в ответ.
– - Мне очень жаль.
– - Чего тебе жаль?
– - тон голоса и тоска во взгляде меня определённо настораживали.
– - Что ты считаешь, будто это может встать между нами и помешать нашей дружбе.
Я воспрянула духом:
– - Ты так не думаешь, нет?
– - Нет, конечно! Это ничему... ну, почти ничему не мешает. Может быть даже, для тебя это всего лишь мода, и со временем пройдёт...
– - Э-э...
Мы с Эдиком смотрели друг на друга очень внимательно. Недоверчиво.
– - Эдик. Ты сейчас о чём?
– - О тебе...
– - В котором смысле?
– - Но ты же сама сказала -- ты не такая, как все!
– - Ну?
– - Что -- ну?
– возмутился Эдик, поднимаясь с песка и отряхивая белые шорты. К его ногам завораживающе красивыми разводами прилипли песчинки. Они повторяли узор его вен.
– - Ты не такая, как все, и тебе кажется, что из-за этого невозможна наша дружба.
– - Всё верно, -- согласилась я и тоже встала.
Наши лица вновь оказались рядом, и я разглядывала несравненное, прекрасное лицо, покрытое гладкой, загорелой кожей.
Он когда-то родился для того, чтобы стать моей погибелью. Ведь сейчас не выдержу и наброшусь на него: эта бьющаяся в жилке на виске кровь, она так пахнет...
До боли стиснув кулаки, я упрямо повторила свой вопрос:
– - Что ты имел в виду, говоря, что это не помешает нашей дружбе?