АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира
Шрифт:
"Наденька"!
– - Эдик, я давно...
– - Бе-е-е! Бе-е-е!
Горячие морщинистые губы зафыркали мне в ухо, по плечу мазнула мягкая щёточка коротенькой бородки...
Сбросив Эдикову ногу на землю, я вскочила и уже сверху вниз как следует разглядела Бесстыжую Безрогую Бестию, помешавшую мне сделать важнейшее в моей жизни признание. Она продолжала требовательно блеять и тыкалась носом уже в Клюева. К-коза...
А он радостно обнимал её:
– - Брахмапутрочка, милая, хорошая, нашлась!
Похоже, Клюевы тоже хотели бы от своих коз больших удоев, иначе с чего бы им называть
– - Надь...
– - Да?
– - Посмотри там в сумке с пикниковым оборудованием, там должна быть верёвка. Давай её привяжем? Она же неделю где-то бродила, мы думали уже, её тут волки задрали.
– - Волки-оборотни, -- на автомате подсказала я, вспомнив недавнюю веселилку.
– - Да нет, -- отмахнулся Эдик, продолжая чесать шею Брахмапутрочки.
– - тут волков-оборотней нет.
– - Так говоришь, словно не-волки-оборотни есть.
Клюев прикусил губу:
– - Ну как знать...
Я достоверно изобразила фырканье Брахмапутрочки.
Верёвка нашлась, и оказалось, что в сумке кроме трёх шампуров и таблеток для розжига есть ещё коробка с пряностями и пластиковый планшет с набором для барбекю.
Пряности перебивали аромат Эдика, и я раздражённо затолкала их поглубже в сумку.
Стараясь не нагружать больную ногу, мой возлюбленный проявил чудеса ловкости и изобретательности, сварганивая что-то вроде шлейки для козы. Я помогала ему, чем могла, и вовсю пользовалась выдавшейся оказией перебить запах пряностей.
Белая коза оказалась приятной на ощупь, гладенькой такой.
– - Это зааненская порода, -- рассказывал Клюев.
– - Семьдесят пять процентов этих коз комолые...
– - Какие-какие?
– - Безрогие. А ты знаешь, сколько они молока дают, если за ними как следует ухаживать?
"Не знаю и знать не хочу", -- мысленно ответила я, вслух же сказала:
– - Нет, а сколько?
– - Семьсот литров в год!
В голосе Эдика прозвучала такая гордость, будто это он сам собственноручно вывел эту комолую высокоудойную породу. Или давал по семьсот литров.
– - Как интересно...
– - пробормотала я, усаживаясь на пляжный коврик.
Каждое слово разговора о козах сбивало мою решимость признаться Эдику прямо здесь и сейчас.
Ветер окончательно утих, и поверхность озёр превратилась в два огромных зеркала. Перистые облака недвижимо стояли в зените, как кружевной зонтик, прореживающий солнечные лучи.
Я откинулась назад на вытянутые руки, вцепляясь пальцами в смесь песка и хвои.
Эдик налюбовался Брахмапутрочкой, подёргал узелок на верёвке, привязанной к молодой сосенке, и уселся рядом со мной, повторяя мою позу.
Я прикрыла глаза.
– - Эдик...
– - Да, Наденька?
Пусть это было уже ожидаемо, но ласковое "Наденька" снова обрадовало меня до глубины души.
– - Эдик, я давно уже хотела...
– - Ргав-гав-гав!
Радостный лай смешался с воем отчаяния, и надо ли говорить, кто выл? Я-то думала, Брахмапутрочка была первой и последней помехой в моём признании, но оказалось, что есть ещё одно живое существо, жаждущее общения с Эдиком!
Здоровенный рыжий пёс, который, почерней он вдруг, стал бы настоящим ньюфаундлендом, радостно скакал по Клюеву, умывал его большим розовым
языком.– - Байкал! Байкал!
– - восклицал Эдик, тиская пса.
Да уж. Может быть, козу назвали в честь реки не ради удоев, а потому, что в семье Клюевых принято давать животным имена водных объектов на букву Б?
Недовольство убрать из голоса не вышло:
– - Что, Байкальчик сбежал из дома, как и Брахмапутрочка?
Эдик если и заметил, что я издеваюсь, то сделал вид, что принял мои слова за шутку, рассмеялся:
– - Нет, Байкал просто бежал за нами, смотри, как дышит, эх, бедолага... не надо было тягаться с мотоциклом, не надо!
Клюев подхватил собаку под живот и аккуратно отнёс в воду.
– - Охладись, малыш!
В "малыше" только на вид было килограммов сто пятьдесят.
А Эдик-то даже вроде и не напрягся особо! Ай да Эдик...
Байкал не стал долго плескаться, выскочил на берег и порадовал нас мелким душем с отряхиваемой шкуры. По озеру от берега, от того места, где плавал пёс, шли круги, дробили отражения облаков и сосен.
Во мне не осталось уже ни капли решимости, но отступать было некуда. Вот ещё одно, совершенно лишнее подтверждение того, что на практике всё происходит не так, как в теории да в мечтах.
На этот раз я не стала разводить долгих предисловий, пока не появились никакие козы, собаки, кошки, мышки и прочая живность.
– - Я вампир.
– - Да, Наденька?
Похоже, он сказал это рефлекторно!
– - Эдик, повторяю: я -- вампир!
Он улыбнулся, мягко и мило:
– - Это хорошо!
Я вконец оторопела и тоже рефлекторно ляпнула:
– - Да уж чего хорошего-то?!
– - Ну как "чего"? Как в песенке -- "ты цыганка, я цыган, оба мы цыгане, ты воруешь лошадей, я ворую сани"...
– - Эдик...
– - Да, Наденька?
То, что каких-то пять минут назад, меньше, вызывало умиление и сладкий трепет, дико раздражало теперь.
– - Ну скажи же мне!
– - я нависла над ним, взяла его за грудки, поднимая вверх.
– - Ты хоть капельку... хоть самую малость -- удивлён тем, что я тебе сказала?!
Он молча покачал головой.
Я молча встала, покидала в сумку полотенце и шлёпки, и медленно пошла в сторону Фролищ.
Он тут же догнал меня:
– - Наденька, успокойся, ну не принимай ты это так близко к сердцу, всё будет хорошо, всё обойдётся...
Так-то вот. Я, значит, ему признание... а он, значит, как с сумасшедшей себя ведёт. Спасибо огромное, Эдик!
Я обиделась на него и медленно, исполненная гордости, уходила от Санхара, не отвечала на настойчивые попытки разговорить меня, отказалась садиться на крысоцикл. Нет, конечно, через полчаса мы всё-таки помирились и некоторое время шли, держась за руки, в направлении Фролищ, а потом вернулись к озёрам, но не к теме вампиризма. Эдик предпочитал делать вид, что не было никакого признания. А я не могла долго на него дуться, и мы говорили, говорили, говорили... про любимые книги, кино и музыку, которые у нас совпадали почти на сто процентов, про глобальное потепление и причины вымирания динозавров, про Барака Обаму и как правильно называть афроамериканцев, живущих в других странах, про соседского Чубайса -- огромного рыжего кота...