Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
— Если хотите увидеть жену, принесите пять тысяч долларов.
Мой брат не растерялся, говорит:
— Ребята, я даю шесть, но заберите еще и тещу.
Так они уже были рады привести ее бесплатно. Вообще, в этом деле главное — не бояться и не терять головы. Моему приятелю, Фиме Картманскому, позвонили в дверь, сказали «телеграмма», а оказалось — бандиты. Приставили нож к горлу:
— Где деньги? Где драгоценности?
Фима, стреляный воробей, говорит:
— Ребята, говорите громче, я плохо слышу.
Они громче:
— Где деньги? Где драгоценности?
—
Короче, они так орали «где деньги?», что под окном собралась толпа и четыре машины милиции. Когда эти бандюги вышли, их взяли тепленькими вместе с деньгами и драгоценностями.
Но самое интересное началось сейчас. Фима каждый день ходит в милицию к начальнику и спрашивает:
— Где мои деньги? Где драгоценности?
А тот отвечает:
— Говорите громче, я плохо слышу!
По крайней мере, моя жена сделала из этой истории один вывод — дверь никому не открывать: ни почте, ни слесарю, ни монтеру.
Я ей говорю:
— Рива, что ты так боишься? Если грабители у нас. слава богу, что-нибудь найдут, так, может, они и с нами поделятся.
Да, я бедный! Я не могу идти в ногу со временем, потому что у меня болят ноги. Это «новые русские» живут, как миллионеры, а я так не умею. Потому что, во-первых, я уже не новый, а во-вторых, не русский. Но если нужно что-нибудь придумать, так у Соломона мозги еще не высохли. Я помню все старые «примочки» и, если надо, могу их применить.
Недавно поехал за город, к своему старому школьному другу Абраше. Больно смотреть, как он живет: покосившийся домик, в холодильнике шаром покати. Жалуется мне:
— Понимаешь, некому даже огород вскопать. У меня уже нет сил, а шабашники просят бешеные деньги.
Я себе сразу сказал: «Соломон, надо помочь!» Возвращаюсь домой, нахожу в справочнике телефон областной милиции, звоню:
— Так, мол, и так, у Абрама Хигеровича в Малаховке закопаны в огороде три килограмма наркотиков.
На следующий день мне звонит Абраша и говорит:
— Представляешь, приехали утром какие-то люди, вскопали мне весь огород, не сказали ни слова и уехали. Как ты думаешь, кто это был?
— Я думаю — тимуровцы! Помогают бедным евреям.
А что ему объяснять?.. Вскопали — и слава богу! Хоть какая-то польза от нашей милиции.
Нет, все-таки Россия — удивительная страна! Ко всему тут привыкают, даже к преступности. Никто уже ничему не удивляется. Рэкетиры пытали жертву раскаленным утюгом! Нормально, нет вопросов! А если есть, то один: регулятор в утюге ставили на шерсть или на вискозу? Конкуренты захватили банкира и грозят его разрезать циркулярной пилой! Нет проблем! Только интересно, как хотят резать: вдоль или поперек?
Иногда мне кажется, что наши соотечественники даже гордятся, что хоть в области преступности мы вышли на первое место в мире (и можем ее экспортировать в слаборазвитые страны).
Вот сейчас любят спорить, при каком строе мы живем: социализме, капитализме или еще каком?.. А вот вы подумайте сами: при рабовладельческом строе лучше всех жили рабовладельцы, при феодальном — феодалы. При капиталистическом строе лучше всех живут капиталисты. Но если у нас в стране
сегодня лучше всех живут бандиты, скажите честно, как надо называть этот строй?..Соломон Маркович об антисемитизме
Сейчас все говорят, что в России стало больше антисемитов. Ничего подобного — сколько было, столько и осталось. Просто сегодня из России уехала половина евреев, значит, на каждого оставшегося стало приходиться в два раза больше антисемитов. Простая арифметика. Хотя, честно говоря, мне от этой арифметики не легче.
Кстати, мы в России теперь не евреи. Даже не жиды. Мы теперь жидомасоны… А? Как вам это нравится?
Кто-нибудь мне может толком объяснить: что это такое — жидомасоны?.. Это что, профессия? Или национальность? Дети тех евреев, которые женились на масонках? Это еще может быть. Мы, евреи, на ком только не женимся. Вот мой дядя Исаак был вообще женат на турчанке. У нас в семье их так и называли: ее — жидковатая турчанка, а его — затурканный еврей.
Я очень часто думаю: что такое антисемитизм с научной точки зрения? По-моему, это какой-то вирус, какой-то микроб. Им хоть немножечко, но заражены все. Они чувствуют, что мы какие-то не такие. Не так выглядим, не то едим, не о том говорим. Помню, мне мой сослуживец, кстати, хороший мой приятель, говорит:
— Что вы за народ?! Даже похороны у вас какие-то нечеловеческие. Все кричат, плачут, рвут на себе волосы. То ли дело у нас: поминки, выпивка, закуска — душа радуется!
Я говорю:
— Да, вы правы, мне-таки больше нравится, когда ваших хоронят.
Я вообще не люблю с ними спорить. Что их, переделаешь? Лучше помолчать. Это вообще мой принцип, и я ему следую. Недавно сажусь в поезд. Рядом со мной в купе сидит русский человек. Кстати, очень милый. Он милый, я — милый, но лучше помолчать. Часа два проехали, и он мне говорит:
— Слушайте, мы уже два часа едем вместе и все время молчим. Давайте хоть познакомимся. Я — Иванов, а вы?
Я говорю:
— А я — нет.
А что я ему сказал плохого?.. Я же, правда, не Иванов. Хотя по большому счету меня фамилия вообще не волнует. Меня этому еще мой папа учил: не делить людей по национальностям. Он вообще был хороший человек, мой папа. Но, как видно, у антисемитов был другой папа. И он их учил другому.
Помню, сколько крови у меня выпил мой начальник. Тоже был хороший юдофоб. Буквально шагу мне не давал сделать. А когда узнал, что мой брат уехал в Израиль, вообще стал сживать меня со света. Я терпел, терпел, наконец, захожу к нему в кабинет и говорю:
— Петр Иваныч, не будем играть в прятки. Я понял, что мы с вами не сработаемся.
Он спрашивает:
— Вы что, решили подать заявление об уходе?
— Нет, я решил написать своему брату в Израиль, чтобы он вам прислал вызов. И всю оставшуюся жизнь вы будете ходить по своим парткомам и доказывать, что вы не еврей.
Знаете, как подействовало?.. Он стал тише воды, ниже травы. И я спокойно доработал до пенсии. А недавно, уже столько лет прошло, вдруг — телефонный звонок:
— Соломон Маркович, не узнаете? Это я, Петр Иваныч.