Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

— Яшка, как дела?

— Слава богу, потихоньку.

— Как с латышским языком?

— Ничего, осваиваю.

— Да?.. Ну, скажи что-нибудь по-латышски.

— А что сказать?

— Всё равно, что-нибудь.

Он минуты две сопел, кряхтел, а потом говорит:

— Лайма Вайкуле!

Я говорю:

— Всё ясно! Будь здоров! Привет Раймонду Паулсу.

Так это еще латышский! А если это иврит? Можно же вообще поехать умом. Причем поехать справа налево. Нет, серьезно, вы представьте для начала, что вам надо говорить по-русски справа налево. Знаете, как тогда, например, будет звучать слово «электрификация»? Яйца кефирткалэ!.. А что такое «овт срет синим»?.. Не знаете? Это «министерство»!

Но дело, конечно, не в языке и даже не в возрасте. Равный и основной вопрос — куда ехать?.. Вот я вам сейчас разложу пасьянс, а вы смотрите…

Конечно, первая страна — это Израиль. Я вообще считаю, что все евреи должны жить в Израиле. Правда, по очереди. Чтоб не сильно уставать друг от друга. Нет, честно, чем мне нравится Израиль? Там евреи не так бросаются в глаза. Конечно, мне могут сказать, что там опасно. Но, между прочим, быть евреем — это вообще очень опасное занятие. Зато это единственная страна на свете, где мне никто не посмеет сказать, что я — еврей. Потому что мне там все скажут, что я русский.

Кстати, я их понимаю. Туда, и правда, перебралось немало настоящих русских. Вон у нас в соседнем подъезде уехала семья из восьми человек. Так, представляете, еврейка там одна бабушка. Маленькая седая старушка вывезла на себе семерых русских. Просто сказочная история: «Белоснежка и семь гоев»!

Вообще, интересно устроен этот мир. Если здесь нас делят по национальностям, то там, в Израиле, они придумали другие деления. Все они там сабры, сефарды, ашкенази. Например, если вы приехали только что — гак вы алим, а если уже прожили там лет 10, то вы уже ватики. И не дай бог вам перепутать!

Племянница в Хайфе устроила обед в мою честь. Так одна пара была такая важная, такая гордая, прямо а ганце я тебе дам! Я отвел племянницу в сторону:

— Клавочка, а что эти двое такие важные?

— Как, дядя? Они же ватики!

— Ну?..

— Что, ну? Они ватики!

— Ну, ватики! Так что они, представители Ватикана?.. Между прочим, я видел по телевизору папу римского. так он держался скромней.

Ну, что еще сказать про Израиль?.. С работой дела тоже обстоят неважно, хотя многие наши, конечно, преувеличивают. Мне племянница говорит:

— Знаешь, дядя, тут наши инженеры метут улицу.

— Слушай, хватит! Мне уже надоели эти разговоры! Покажи мне, наконец, эту улицу, которую метут наши инженеры.

Приехали, посмотрели, поспрашивали людей — оказалось вранье! Никакие наши инженеры эту улицу не метут. Ее метут наши врачи. Так что не надо преувеличивать!

Хотя я все равно в Израиль не поеду. Главным образом, из-за климата. Там жуткая жара! 50 градусов в тени! Причем этой тени не найдешь днем с огнем!

Ну, хорошо, если не Израиль, то что дальше?.. Дальше — Америка. Хотя в эту страну я тоже не поеду. Во- первых, там жуткий расизм. Негры делают с белыми всё, что хотят. Потому что сегодня главные люди в Америке — это негры. Вернее, извините, они не негры. Не дай бог их так назвать! Помню, первый раз в Америке я говорю брату:

— Арон! Смотри, какой здоровый негр.

— Тс-с! Тише! Ты что, с ума сошел? Тут нельзя говорить «негр». Надо говорить «черный».

— А что, разве я сказал, что он белый?

— Не спорь! Делай, что тебе говорят.

— Хорошо, черный так черный. Пусть будет шварц, если ему так хочется.

В прошлом году снова приехал в Нью-Йорк. Идем с братом по улице. Я говорю:

— Арон! Смотри, какой симпатичный черный.

— Тс-с! Тихо! Нельзя говорить «черный».

— И это нельзя?.. А как теперь?

— Надо говорить «афроамериканец».

— Как?!

— Афроамериканец.

— Ладно, хорошо, пусть будет афроамериканец. Но пусть тогда и он меня называет не еврей, а иудео-маланец!

Но черные — это еще полбеды. Главное, на чем свихнулась Америка, это на женской эмансипации. Наверное, я старомодный человек, но я считаю, что женщина — это женщина! Даже в 50, когда она идет по улице, а мужики смотрят ей вслед, так ей приятно. Везде, но только не в Америке. Там, если ты скажешь, что у нее хороший цвет лица, так можешь получить пару лет за сексуальные домогательства. Сумасшедшая страна и сумасшедшие бабы!

Обо всем этом меня предупредил брат, потому что в тот вечер у него должна была быть «парти», или, по- нашему, а ля фуршет. А зохн вей, что это за парти! Стола нет, присесть негде, никто не скажет пару слов за хозяйку, все разбрелись по углам и накладывают еду на тарелку. Между прочим, еврей — не лошадь, он не умеет есть стоя. Но речь не о нас, а о женском равноправии. Только начался вечер, брат подводит ко мне дамочку:

— Вот, миссис Лифштейн желает с тобой познакомиться.

Так вот, эта миссис уже лет двадцать из Союза, но делает вид, что она настоящая американка. Даже говорит с акцентом:

— Когда я жила ин Раша, всё было кошмарно! А здесь, ин Юнайтед Стейтс, я другой человек. Посмотрите. как я выгляжу!

— Потрясающе! Хоть сейчас в Голливуд.

Вижу, брат за ее спиной мне делает глазом: мол, кончай с комплиментами, а то нарвешься.

— Да, — говорю, — хоть сейчас в Голливуд. Можете там сниматься в фильмах ужаса без грима.

Тут она сразу весь русский вспомнила и от меня отвалила. Другая подошла, улыбается во весь рот, зубы демонстрирует. Я ей говорю:

— Какие у вас прекрасные зубы!

— Правда?.. Это наследство от моей мамы.

— Надо же, от мамы! А подошли вам точь-в-точь.

У третьей бабы платье похвалил из какого-то модного дома. Она говорит:

— Это мне муж подарил к 40-летию.

— Смотрите, — говорю, — сколько лет прошло, а оно как новое!

Короче, про сексуальные домогательства все сразу забыли. К концу вечера все американки во мне разочаровались так же, как и я в Америке. Но на ней свет клином не сошелся. Можно еще куда-нибудь эмигрировать. Например, в Австралию. Я там, правда, не был, врать не буду, но в австралийском посольстве я был, интересовался насчет эмиграции. Они мне выдали вот такую анкету и говорят, что надо набрать не меньше ста очков. То есть иметь молодой возраст, хорошее здоровье, нужную профессию и прекрасный английский. Тогда у вас есть шансы. Я им говорю:

— Бояре! Если бы у меня всё это было, так на кой хрен мне ваша Австралия? Я бы и здесь хорошо жил.

Но скажу еще раз: там я не был, определенно судить не могу. Знаю только, что раньше это было место, куда ссылали каторжников и где их строго охраняли. Так что эту страну населяют дети, родившиеся от браков каторжников с охранниками. В основном знаю всё из письма, которое мне прислал школьный друг Абраша. Вот я вам прочту:

«Здравствуй, дорогой Соломончик! Вот я и в Австралии. И мне хорошо, мне так хорошо, что так мне, дураку, и надо!