Апрельская сирень

– Спасибо, весьма заманчиво, – буркнул Артемьев. Вообще-то да, Юпитер действительно платил спортсменам копейки, но Дима еще не думал о деньгах. «Вот пробьюсь в республиканскую сборную, тогда и можно будет подумать о том, сколько я стою, – считал он». Он даже не исключал возможности покинуть Юпитер, если какая-нибудь команда пригласит его. Но только не Бахус. – Я могу идти?

– Да, конечно, – спокойно ответил Андрей Вадимович. – Но подумай еще хорошенько. Подумай, отчего отказываешься.

Дима, ничего не ответив, и не мешкая ни секунды, вышел из машины. Быстрым шагом он дошел до подъезда, а затем прижал ключ к магнитику и открыл дверь. И только тогда услышал звук отъезжающей машины.

ГЛАВА 18.

За что Сирена не любила ноябрь, так это за непостоянство погоды, которая, как настроение капризной девицы, менялось по семь раз на неделе.

Вот и сегодня воет ветер, отчего холод пробирал буквально насквозь, а ведь еще вчера было тихо, безветренно, а главное – тепло.

Сирена переминалась с ноги на ногу, пританцовывая в попытках хоть как-то согреться. В горле уже першило, а нос заложило.

«Ну, Олечка, если я простужусь из-за тебя, берегись, – мысленно пригрозила она подруге». Матвеева опаздывала уже на пятнадцать минут.

Болеть сирене никак нельзя, потому что в понедельник она должна выступить на осеннем балу, посвященному последнему дню осени.

И где только Матвеева запропастилась?

А может быть, она это специально? Нарочно опаздывает, чтобы Сирена сейчас стояла на остановке, мерзла, и впоследствии схватила простуду, или того хуже – ангину, и не смогла петь? А что? Если бы она пела одна, то подруга только порадовалась бы, но ведь Сирена будет петь с Лешей, а Матвеева с ума сходит по нему, и судя по вчерашнему разговору, умирает от ревности.

Громко шмыгнув носом, Сирена уже было собралась уйти, но тут из подъехавшего автобуса вышла Оля. Увидев Сирену, девушка прибавила шаг, направляясь к ней.

– Прости, что заставила ждать, – сходу извинилась она.

– И мерзнуть, – добавила Сирена, но злость, еще минуту назад кипевшая в ней, куда-то чудесным образом, улетучилась. Ну, не могла Сирена долго злиться на Матвееву – подруга обладала просто каким-то магическим обаянием, так что злиться или обижаться на нее слишком долго было невозможно. – Сегодня выглядишь гораздо лучше, – заметила Сирена, глядя на выспавшуюся и посвежевшую Олю.

– Правда? – искренне обрадовалась та. – Спасибо. Да, я вчера легла спать пораньше. Сегодня у меня последний семинар, а затем неделя отдыха!

– Но потом ведь экзамены? – уточнила Сирена, сомневающаяся, что неделя перед началом экзаменационной сессии предназначена для отдыха.

– Да, потом экзамены, – подтвердила Оля.

– И к ним нужно готовиться…

– Конечно, нужно, – согласилась блондинка, – но не за неделю раньше! Я же не ты – мне и одной ночи хватит. О, смотри, смотри – Леша!

– – Ага, смотрю, – буркнула Сирена, – И что?

– Интересно, он нас заметит?

– Ты так кричишь, что можешь не сомневаться – если будешь и дальше вопить и таращиться на него, он обязательно обратит на нас внимание. Впрочем, не только он.

Молодой человек, в окружении других ребят, стоял около крыльца. Они что обсуждали, а потому, шансы на то, что он обернется и заметит девушек, были малы. Тем не менее, Оля лихорадочно поправляла волосы, и говорила намерено громко, в надежде, что объект ее любви услышит.

Нет. Ее слышали все, но только не Власов.

Матвеева продолжала что-то болтать и смеяться, и Сирена чувствовала, как краснеет за подругу. В отличие от той, она замечала в их стороны недоуменные и любопытные взгляды студентов.

«Быстрее бы войти в холл, где Власов исчезнет из поля зрения этой сумасшедшей, и она, наконец, заткнется и перестанет вести как дура, – молилась она».

– У вас сегодня опять репетиция? – неожиданно спросила Оля, когда они с Сиреной уже подошли к гардеробной.

– И сегодня, и завтра, и, боюсь, что и послезавтра тоже, – вздохнула Сирена. – А что, хочешь пойти?

– Конечно, хочу! – эмоционально воскликнула Оля. – Но не смогу – вечером у меня пары на журфаке.

– Хм, понятно, – пробормотала Сирена.

– А что будет после концерта?

– В смысле?

– Ну, тридцатого вы выступите, а что потом?

– А-а-а, – Сирена догадалась, к чему клонит Оля. Подруге интересно знать, как часто они с Власовым будут проводить время вместе. – А потом конкурс, репетиции и все такое.

– Повезло тебе.

– Очень, – с сарказмом ответила Сирена, которой даже представлять не хотелось, что ее ожидает впереди.

– Да, повезло! Представь, сколько времени ты будешь проводить с Лешенькой? Как бы я хотела оказаться на твоем месте…

– О, так это, я думаю, можно устроить – пойди к Альбине Маратовне, и скажи ей, что хочешь петь вместо меня, я буду только благодарна, – не без злости сказала Сирена.

– Я не умею петь, – отрезала Оля.

– Умеешь.

– Не так хорошо, как ты. К тому же Леша выбрал тебя, так что…

– Это потому что он слышал как я пою. Кто знает, будь ты в тот вечер со мной, может быть, его выбор пал бы на тебя.

– Не говори глупостей.

Так они и дошли до кабинета политологии.

– Матвеева, Маркина! Подождите!

Девушки обернулись – по длинному коридору, со стопкой каких-то папок, тетрадей и книг, бежал Самойлов.

– Вот, положите это, пожалуйста, на мой стол – он отдал папки Оле, а Сирене протянул книги и тетради, – я должен перед парой зайти в деканат.

– Хорошо, – кивнула за двоих Сирена. Преподаватель благодарно улыбнулся, и, развернувшись, направился обратно по коридору.

– Ненавижу политологию, – глядя в спину удаляющемуся мужчине, сказала Оля. Сирена удивленно вскинула брови:

– С чего это вдруг?

– По двум причинам. – Первая причина это Его Превосходительство – Царь. Терпеть его не могу.

– Можешь не сомневаться, что это взаимно, – не остался в долгу, непонятно откуда взявшийся за спинами девушек Царев. Не глядя на них, парень прошел мимо, и вошел в аудиторию.

– А вторая причина? – поинтересовалась Сирена, которая, хотя и испытывала к Цареву неприязнь, но все-таки не в такой степени, как Оля, а потому легко смогла о нем забыть, как только тот скрылся из вида.