Архивы Конгрегации 2

— Он… Он не говорил мне… И его нет дома… — лепечет она.

— Так потому-то мы и здесь, — широко ухмыляется Марк, вступая в комнату. Он нередко влезает без команды, но мастера это скорее забавляет. Иначе давно поставил бы выскочку на место.

Вот теперь девица замечает всех гостей, и лицо ее вмиг становится белым, а запах страха — сильным и несомненным.

— Что вам нужно? — пронзительно выкрикивает она, вскакивая с кресла и затравленно озираясь. — Чего вы хотите?!

— Поиграть, — мягко, почти ласково отвечает Арвид, приближаясь еще на шаг. — Сможешь выбраться из этой комнаты — останешься жива. Если нет… — он чуть пожимает плечом и выразительно щелкает зубами. — Начнем.

Следующим шагом он оказывается почти вплотную к жертве. Она сдавленно вскрикивает и проворно перебегает за стол. Поразительно быстро — для человека, разумеется, не для стрига. Отделив себя какой-никакой преградой от Арвида, она на мгновение расслабляется, но лишь затем, чтобы, подняв глаза, столкнуться взглядом с обманчиво медленно подступающим Конрадом. Ему ничего не стоило бы менее чем за секунду догнать и схватить ее, но план Арвида не в этом. Он пришел мстить за своего птенца. Они все пришли мстить.

Тогда, около десяти лет назад, когда в польском приграничье им повстречался ничем на первый взгляд не примечательный горожанин Криштоф Эльбе и Арвид проявил к нему необъяснимый, как казалось Конраду, интерес и пожелал обратить его, — о, тогда Конрад впервые по-настоящему понял, что такое ревность. Он не мог взять в толк, зачем мастеру понадобилась эта никчемность. Пожалуй, он был близок к тому, чтобы уничтожить этого человека, пока он еще человек. Его приводила в бешенство сама мысль о том, что из <i>единственного</i> птенца своего мастера он превратится всего лишь в <i>первого</i>. Что Арвид станет доверять кому-то еще, кроме него, делиться сокровенным не только с ним… Арвиду даже потребовалось применить к нему силу, которой обладает мастер над своим птенцом, чего не случалось уже давно, — для того, чтобы Конрад его выслушал. «Поверь, — сказал тогда Арвид, — я не ставил и не ставлю себе целью создать побольше птенцов и уж точно не стану делать подобное с первым попавшимся. В этом человеке есть сила, Конрад. Глупо упускать такую рыбу, предоставляя ей доживать свой короткий и бессмысленный век или давая возможность другим поймать ее. Но на моем отношении к тебе это никак не скажется».

Спорить было бесполезно, мастер всегда поступал так, как считал нужным сам, возможностей убедиться в этом за предыдущие десять лет у Конрада была уйма. Но смирился с присутствием второго он нескоро, неустанно подчеркивая, демонстрируя, кто здесь старше, кто ближе к мастеру. Арвид почти не вмешивался, лишь раз или два парой метких слов охладив пыл своего первенца; Конрад сам начал успокаиваться спустя несколько месяцев. Криштоф оказался весьма неглуп и уживчив, а главное, не лез на рожон и безоговорочно признавал за Конрадом старшинство и главенство. В их отношениях с мастером действительно мало что изменилось, и в конце концов у Конрада попросту не находилось повода для злости. Со временем все попритерлись друг к другу, потом появился Марк… А теперь Криштофа не стало, и Конрад сам дивился тому, насколько его задела и ранила смерть былого соперника. Настолько, чтобы захотеть даже не убить виновного в случившемся, а ранить в ответ, да поглубже.

Девчонка разевает рот в беззвучном крике, подныривает под руку Конрада и бросается к двери, где ее встречает с распростертыми объятиями Марк.

— Куда же ты, милашка? — широко и насмешливо улыбается он. — Неужели ко мне? А я бы не прочь…

Девица отскакивает с удивительной для женщины в длинном платье прытью к стене и начинает судорожно шарить по ней руками. Ищет шнур звонка. Ну надо же, додумалась…

— Зря тратишь время, Эрика… Тебя же так зовут, я не ошибся? — скучающим голосом замечает Арвид, подступая к ней. Он двигается неторопливо даже по человеческим меркам, но девица — оказывается, ее зовут Эрика, впрочем, это интересует Конрада в последнюю очередь — заходится диким визгом и бросается туда, где ей чудится свободное пространство.

— А-а-а! — от этого верещания звенит в ушах. — Александер!!! Слуги! Кто-нибудь!..

Она вскарабкивается на стол — неуклюже, путаясь в длинной юбке и явно не вполне понимая, чем ей это может помочь, замирает, затравленно озираясь.

— Можешь не надрываться, — бросает Арвид небрежно. — Здесь нет никого… кроме нас.

Легким молниеносным прыжком он оказывается на столе рядом с девчонкой. Та в ужасе шарахается в сторону, подол из плотной материи задевает стоящий рядом кувшин с цветами. Тот падает, заливая водой столешницу и юбку, но этого обезумевшая от ужаса дичь не замечает. Глиняная посудина сминается под ее ногой, а сама Эрика валится со стола прямехонько в руки Конраду. Тот усмехается, не торопясь выпускать буквально свалившуюся на него добычу, слыша сбитое дыхание, бешеный стук сердца, шум крови, чувствуя волнующий запах ее страха. Она бьется в его руках, силясь вырваться, да только куда ей! Конрад поднимает вопросительный взгляд на мастера: можно на этом и закончить, но не рановато ли?

— Отпусти ее, — велит Арвид, и Конрад разжимает руки, подчиняясь, даже отступает на шаг.

Девчонка неловко отползает, выпрямляется, вскрикивает — похоже, подвернула ногу, прыгая по столу. Точно, теперь прихрамывает.

— Тяжеловато так бегать, а, милашка? — участливо спрашивает Марк, бесшумно возникая у нее за спиной.

Девица с визгом бросается прочь от него, падает на кровать, задевая ногой низенький столик рядом. На пол с грохотом и звоном сыплются какие-то склянки с духами и прочей женской дребеденью, под сапогом Конрада с хрустом ломается гребень. Что-то проносится в воздухе и мягко падает на пол у дальней стены.

— Ого, — одобрительно усмехается Арвид, — наша мышка решила поохотиться на кошек? Забавно.

Эрика сдавленно всхлипывает, хватает вышитую подушку и отчаянно бросает в подступающего стрига. Бессмысленно, конечно, этот снаряд оказывается на полу рядом с предыдущим — такой же подушкой.

С очередным оглушительным воплем девчонка спрыгивает с кровати, явно стремясь к обманчиво не загороженной двери. Вопль переходит в какое-то жалобное мяуканье, когда подвернутая ранее нога подламывается под хозяйкой. Та судорожно вцепляется в спинку стоящего рядом стула, но не удерживается на ногах и валится на колени, вместе с тем опрокидывая стул.

— Это теряет всякий смысл, — качает головой Арвид, разглядывая злосчастный предмет мебели, почти перегородивший выход из комнаты. — И ведь ты сама захлопнула эту ловушку, Эрика.

Она уже не пытается подняться или как-то сопротивляться, когда Арвид подхватывает ее, как котенка, и несет к кровати. Конрад чует усилившийся запах крови и замечает алую каплю, вытекшую из прокушенной губы их жертвы. Ее лицо мокро от слез, но он не ощущает к ней ни капли жалости. Он уже давно не испытывает подобных чувств к смертным.

Арвид скидывает свою ношу на постель и придавливает к простыням. Другой рукой он делает короткий приглашающий жест птенцам. Марк тотчас оказывается по другую сторону широченного ложа, Конрад подступает и встает рядом с мастером. Их жертва лежит неподвижно, даже не пробуя больше трепыхаться; она уже не плачет, только с бесконечным ужасом смотрит на обступивших ее троих мужчин.

Арвид жестко усмехается:

— Полагаю, Александер оценит то, что увидит здесь, — бросает он и медленно склоняется к шее распростертой на кровати добычи.

Девица слабо вскрикивает, когда клыки Арвида впиваются в нее. В тот же миг Конрад в предвкушении подносит к лицу тонкую, горячую руку, на которой призывно бьется ясно видимая жилка, отмечая краем глаза, что напротив Марк делает то же.

Любой стриг, обращенный более двух недель назад, знает, как укусить жертву, причинив ей при этом минимум неприятных ощущений, а после заставив забыть о произошедшем. Но знает и о том, как сделать укус максимально болезненным. Рука в его ладони отчаянно дергается, когда клыки прокалывают мягкую кожу, но этим жертва лишь делает хуже себе же самой.