Архивы Конгрегации 2

Рот наполняется горячей кровью, и ее вкус оправдывает все потраченное время и сдерживаемое до этой минуты нетерпение. Конрад слышит тихий сладострастный стон Марка и сам сдерживается не без некоторого усилия.

Когда-то, в прошлой, человеческой жизни, Конрад фон Нейшлиц неплохо разбирался в винах и даже слыл ценителем и знатоком в своем кругу. Многое из тех времен стерлось из памяти, потускнело, выцвело, но кое-что помнилось на удивление четко, и это сравнение не раз приходило ему на ум: кровь жертвы, за последние четверть часа своей жизни испытавшей страх, надежду, решимость драться до конца, снова беспредельный страх и отчаяние, отличается на вкус от крови ничего не подозревающего прохожего не меньше, чем старое бургундское вино от красного рейнского.

Конрад чувствует движение мастера и поднимает голову. Арвид оторвался от жертвы и медленно, с удовольствием облизывает клыки и губы. Он тоже умеет ценить хороший букет.

Последним перестает пить Марк. Не выпуская запястья из руки, он вскидывает глаза на мастера, без слов спрашивая, что следует делать дальше. Хотя было видно, что он бы предпочел просто вернуться к прерванному занятию.

Арвид переводит взгляд с одного птенца на другого, не то что-то обдумывая, не то просто наслаждаясь моментом. Девчонка лежит тихо-тихо. Даже дыхание едва различимо. Сил сопротивляться у нее не осталось давно, только полные ужаса глаза мечутся от одного мучителя к другому; она тоже пытается угадать, что с ней станут делать дальше.

Но мастеру, кажется, хватило самого этого страха. Он пристально смотрит в глаза Конраду, как смотрят на того, с кем делят самое личное и сокровенное, медленно опускает голову, слизывает с шеи девчонки выступившую из ранки капельку крови и возвращается к трапезе, подавая тем самым знак остальным. Это еще одно свидетельство того доверия, которое Арвид оказывает своим птенцам: такая совместная трапеза, одна жертва порождает единение едва ли не более интимное, чем любовная близость. Если бы здесь не было Марка… Впрочем, сегодня это было бы несправедливо по отношению к нему.

Для того, чтобы утолить жажду, не нужно выпивать из жертвы всю кровь; даже троим стригам, чтобы насытиться, хватит того количества, после которого человек ослабнет, но останется жив. Но только не сейчас и не здесь.

Когда спустя некоторое время обескровленное, выпитое до капли тело Эрики остается неподвижно лежать на постели, Арвид окидывает взглядом это разворошенное гнездышко. В его лице мало что меняется, но Конрад знает его слишком давно и слишком близко, чтобы не понять с уверенностью: мастер доволен результатом их небольшой прогулки.

— Хорошо, — словно обращаясь к самому себе, произносит он, еще на миг задерживает взгляд на белом, как простыня под нею, лице мертвой девчонки и оборачивается к птенцам: — Уходим.

Я подумаю

Автор: Денис Куприянов

Краткое содержание: инквизитор Конрад Клеппербайн устраивает еретическим орденам города Аттендорн настоящее испытание жадностью

Промозглый дождь барабанил по крышам и размокшим мостовым славного города Аттендорн. Все живое, имевшее хоть каплю благоразумия, уже давно спряталось по домам в ожидании того момента, когда ненасытная стихия наконец перестанет изливаться бесконечным потоком. И даже стража, вместо того, чтобы выполнять свои непосредственные обязанности, скученно сидела в караулке, где была возможность погреться у небольшой печки. Тем удивительней было им услышать внезапный стук в городские ворота. В такое время суток, да еще и в условиях, когда все дороги размыты небесными хлябями, сложно было ожидать, что найдется безумец, рискнувший отправиться в путь.

И пока молодежь недоуменно переглядывалась, старый Фриц, который, по его словам, отсидел на этом посту почти двадцать лет, кряхтя и ругаясь, вышел под дождь. Открыв смотровое окошко, он прищурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в ночном мраке. Свет фонаря не мог пробиться сквозь плотные дождевые струи, и лишь редкие зарницы молний порой развеивали темноту.

— Кого это черт принес, — рявкнул он в пустоту, но тут же осекся, поскольку перед глазами возникла рука. Через мгновение он осознал, что в руке что-то есть, а еще через миг вспышка молнии позволила в деталях разглядеть искомый предмет. — Прошу прощения, майстер инквизитор, — заикаясь, пробормотал солдат. — Я сейчас открою калитку.

Трясущимися от холода и волнения руками он отодвинул засовы и пропустил внутрь фигуру в черном плаще, ведущую под уздцы лошадь. Внезапный гость огляделся по сторонам, словно ночной мрак не был для него препятствием, после чего внезапно выдал:

— Словно и не уезжал никуда.

— Прошу прощения? — встрепенулся стражник.

— Все в порядке, просто неожиданный приступ ностальгии, — очередная молния высветила лицо пришельца, и Фриц удивленно сделал шаг назад, что не могло остаться незамеченным. — Что-то случилось?

— Нет, — стражник отрицательно помотал головой. — Но вы можете назвать свое имя? Согласно правилам я должен записывать всех, кто входит в город.

— Хорошее правило, мудрое. Звать меня Конрад Клеппербайн. Надеюсь, запомнил?

— Запомнил.

— Вот и умница. И, раз уж мы с формальностями покончили, скажи мне: заведение фрау Марты все еще на своем месте?

— Ну да, у старой башни.

— Отлично, вот тебе за труды, — небольшая монетка перекочевала из рук инквизитора в руки стражника, после чего путник, тяжело вздохнув, шагнул под дождь. Что же касается Фрица, то он со всех ног припустил обратно в сторожку и, влетев туда, дрожащим от волнения голосом произнес:

— Вы не поверите, кто к нам приехал!

***

Несмотря на непогоду, жизнь в заведении фрау Марты била ключом. Ярко горели свечи, выпивка лилась рекой. Многие горожане все же смогли прорваться сквозь сплошную стену воды, чтобы окунуться в атмосферу веселья и разврата. Семейные бюргеры, вырвавшиеся за пределы домашнего очага, откровенно веселились, вздымая кружки с пивом и щипая сидящих на коленях девиц. Нетерпеливая молодежь, в свою очередь, спешила расплатиться с хозяйкой заведения, чтобы получить доступ к заветным комнатам на втором этаже, где их ждали выбранные ими «пташки».

Поэтому не стоило удивляться, что очередной гость не вызвал особого ажиотажа. Он скромно вошел в дверь, огляделся по сторонам и лишь тогда снял свой капюшон, открыв всему миру лицо. Под сенью плаща был скрыт на первый взгляд обычный человек. Русые волосы, слегка удлиненный нос, темно-карие глаза, которые внимательно изучали всех собравшихся. Тем не менее, едва его лицо было предъявлено почтенной публике, как в зале сразу снизился уровень шума. И лишь хозяйка радушно бросилась навстречу вновь прибывшему.

— Добрый вечер вам, господин Клеппербайн.

— Скорей уж доброй ночи, фрау Марта, — с печалью в голосе произнес посетитель. — Как я вижу, у вас по-прежнему шумно.

— Не волнуйтесь так, господин Клеппербайн. Специально для вас будет выделена самая удаленная от общего зала комната.

— Я рад, что вы не забыли моих вкусов, — удовлетворенно кивнул головой Конрад. — Надеюсь, и в остальном вы помните, что мне надо.

— Естественно, господин Клеппербайн. Я помню предпочтения всех своих постоянных клиентов. И поверьте мне, вы не будете разочарованы.