Архивы Конгрегации 3

Вячеслав застыл. Как и княгиня, которая лишь изредка переводила взгляд с Вячеслава на тело мертвой служанки и обратно, раздумывая, чего же от него ждать.

Князь лихорадочно соображал. Казалось, что он в ловушке… но он же князь. И это его земля.

Так он думал, пока не почувствовал, как холодная сталь коснулась шеи.

— Сознайся во всем, Вячеслав, — ледяным голосом проговорила княгиня. — Твои грехи слишком велики, но хоть попытайся очиститься.

Вячеслав, на лице которого подергивалась жилка, отпустил ручку двери, которую все еще сжимал в руке, он резко повернулся, так, что княгиня не ожидала, и, уклонившись от острого клинка, зайдя сбоку, сбил супругу с ног, с силой вдавив в пол её руку с ножом.

Княгиня попыталась вырваться, ударив князя ногами, тот выхватил меч и уже собирался было занести его над ней, как стражник, потревоженный странным шумом, все-таки взял на себя смелость ворваться в комнату. Он едва не упал, запнувшись о тело мертвой служки, но все же удержал равновесие. Однако в больший шок его повергли княгиня с ножом в руке на полу, волком глядящая на князя, и князь с перекошенным лицом, занесший над женой меч. Стражник тоже схватился за оружие, но замер в недоумении: на кого нападать?

Однако решить ему не дали, и Вячеслав, не придумав ничего лучше, оттолкнул стражника в сторону и кинулся прочь по коридорам терема.

Стражник же, опешив, в ступоре наблюдал, как княгиня, кашлянув, болезненно прижимала ладонь к животу, а по прекрасному темно-синему одеянию медленно расползалось темное пятно…

***

— Князь бежал? Но почему? — спросил Курт у Петера, когда тот, после непродолжительной беседы с высыпавшей на улицы гудящей толпой, взобрался обратно на лошадь. Конгрегаты въехали в город, мягко скажем, не спешащий засыпать.

— Говорят, он повздорил с княгиней…

— Так повздорил, что пришлось бегством спасаться?

— Возможно, — пожал плечами переводчик. — Ведь при этом он убил служанку и серьезно ранил саму княгиню.

— Ничего себе, — удивился Курт, хотя в свете последних событий полагал, что поразить его уже ничто не сможет. — Известно, куда побежал князь?

— Говорят, что к реке. Она же сейчас во льду вся, так что на другую сторону легко перейти…

— А далеко ушел?

— Да только что, говорят, видели, — отозвался Петер и, увидев, как Курт перехватывает поводья, окликнул его: — Куда вы, майстер инквизитор? Сами себя-то видели бы…

— Я за ним, — коротко отрезал Курт, и, развернув коня, погнал его к реке.

Через несколько минут ускоренной скачки инквизитор увидел вдалеке маленькую фигуру, спускающуюся с берега, бегущую по льду и проваливающуюся…

Курт резко натянул поводья, отчего удивленная лошадь чуть ли не встала на дыбы; инквизитор с трудом удержал равновесие. Князь барахтался в проруби, пытаясь вылезти из воды, но руки соскальзывали, и Вячеслав снова проваливался в воду; тем временем лед вокруг князя дал трещину, с рекордной скоростью расползавшуюся по ледяному покрову реки, так что вскоре несколько массивных льдин, сталкиваясь друг с другом и порождая новые трещины, плескались в ледяной воде, а река, словно обозлившись, что столь долгое время пребывала в спячке, вздымала вверх волны черной воды. Лед тронулся.

Сначала Курту показалось, что его опустили в чан с кипятком, а после вышвырнули на мороз. Инквизитор покрылся испариной, его замутило, а голова закружилась так, что он едва не свалился с лошади. Следователь попытался найти глазами князя, но в темноте ночи и среди хаотично толкающихся льдин ничего разглядеть не смог.

— Зараза... — пробормотал Курт и еще несколько минут вглядывался в буйство льдин, пытаясь выцепить взглядом маленькую фигурку. Если князь и не утонул до сих пор, то явно не должен был пережить путешествие среди льдин… Попытки спасения Курт решил не предпринимать, пытаясь собрать собственное сознание и, развернув лошадь, поехал назад, к тому месту, где стояли Петер и Бруно.

***

Тело Вячеслава привезли через три дня, и Курт сам убедился в смерти князя. Княгиня слегла. Она иногда приходила в себя, но ненадолго, бредила и снова отключалась. Лекари отчаянно боролись за ее жизнь, но раны, нанесенные князем, оказались слишком серьезными, потому знахари разводили руками и точных прогнозов не давали. Бруно, когда не был занят составлением отчетности, которую ему любезно препоручил Курт, тихо сидел и задумчиво смотрел в окно, закусывая полюбившимися блинами, Петер, по своему обыкновению, бегал за юбками, а Курт, стараясь не думать о судьбе княгини, постоянно искал себе новое занятие, и чаще всего выбор инквизитора останавливался на допросах.

С захваченными язычниками все проходило настолько просто и гладко, что Курт даже начал разочаровываться. На допросе пленники говорили охотно, хоть каждый и отрицал свою вину, ссылаясь на то, что их околдовали, но нашлась парочка уперто молчащих, которым развязывала языки лишь угроза пыток. По итогам дознания публично казнены были лишь несколько главных, остальные отделались позорным столбом и изгнанием из города. Что делать с Людмилой, Курт пока не придумал.

— То есть они хотели, чтобы здесь наступила вечная зима? — в который раз переспросил Петер.

— Не вечная, — отозвался Курт, — Всего лишь на один год. Так они хотели показать людям, что их духи сильнее всех других богов.

— Но ведь они бы сами пострадали…

— Знаешь, Петер, если бы люди всегда думали о будущем, то наша работа была бы гораздо проще, — усмехнулся Бруно, который, отоспавшись, сразу вернулся в форму. — Я как-то читал, что у нас была подобная зима. Долгая-долгая, и много тогда кто погиб. От голода, как минимум. Не проделки ли это Лютого? Это был риторический вопрос, если что.

На пороге комнаты, где разговаривали Курт и Петер, появился стражник и что-то сообщил радостным голосом.

— Княгиня пришла в сознание. И вас зовет, майстер инквизитор... — перевел Петер и почему-то покраснел.

Курт кивнул стражнику и обратился к Бруно:

— Сегодня я закончу отчет, а ты посмотри, чтобы все было готово к отъезду. Выезжаем на рассвете, более задерживаться тут смысла нет.

В покоях княгини было немного душно и пахло травами. Сама она, бледная, как мертвец, с растрепанными волосами лежала на широкой перине и потухшим взглядом глядела перед собой. Когда вошел Курт, аккуратно прикрыв за собой дверь, в глазах у княгини появились искорки.

— Я хотела вас поблагодарить, — начала она, но тут же осеклась, с трудом дыша.

Дыхание — средоточие жизни...

— Это моя работа. А вам не стоило вступать в драку с князем... с бывшим князем, — Курт присел рядом и посмотрел на княгиню. Нельзя было понять, что именно отражалось в его глазах: сочувствие, сожаление, равнодушие, забота?..

— А что мне оставалось делать? Он убил стольких людей, а я никогда не замечала, чтобы он…

— Мы допросили всех язычников, — тихо сказал Курт. — И всем вынесены приговоры. Хочу сказать, что ваши законы довольно… гуманны. Я был удивлен.