Архивы Конгрегации 3

Она остановилась вовремя, ощутив этот предел. Оторвалась от побелевшей шеи человека — пока еще человека — и взглянула в разом побледневшее лицо. Сознания Александер не лишился, взгляд был по-прежнему осмысленным, хоть и затуманенным то ли страстью, то ли слабостью от кровопотери, то ли тем и другим вместе. Стрига улыбнулась, коротким росчерком когтей вскрыла вену на собственном запястье и прижала к его губам.

— Пей, — велела она. — Пей, дорогой…

Отняв руку спустя короткое время, Ядвига поцеловала любовника в окровавленные губы и погладила по щеке.

— Теперь спи, — шепнула она. — А когда ты проснешься, нас никто уже не разлучит.

Уснул Александер сразу же — так и должно было быть. Ядвига некоторое время полулежала рядом, любуясь его красивым лицом, застывшим в этом сне, граничащем со смертью, — уже не человек, еще не стриг. Она понимала, что то, что она сделала, опасно, что не всякий способен пережить обращение, но отчего-то не сомневалась, что этот справится и все будет хорошо.

Потом стрига встала с постели и села у окна. Ближайшие часы она была предоставлена самой себе и ничем не могла помочь птенцу. В конце концов Ядвига решила выйти на улицу: она ощущала непривычную жажду деятельности и не хотела нечаянно потревожить сон Александера. Стрига тихо затворила за собою дверь, спустилась и вышла в ночь, не обращая внимания на любопытствующий взгляд попавшегося ей по пути слуги.

Если все сложится благополучно, следующим вечером она отомстит наконец за смерть того, кто составлял смысл ее бесконечной жизни больше двух веков, а после… О, теперь ей будет ради чего продолжать жить после этого.

Присутствие людей Ядвига почувствовала внезапно, будто секунду назад поблизости никого не было, а теперь они появились в нескольких шагах. Стрига развернулась стремительным, текучим движением, и в то же мгновение в лицо ей ударило что-то твердое и жгучее. Она ахнула от неожиданности, отпрянув и тотчас метнувшись вперед, целя когтями в толком не защищенное горло напавшего на нее человека. Она узнала их — тех, кого сама же выслеживала и кто, как оказалось, выследил ее на одну ночь раньше.

Ее удар почти достиг цели, когда на нее выплеснулось что-то невообразимо горячее, прожигающее кожу под вмиг пропитавшейся одеждой. Ядвига зашипела, все же дотянулась до намеченной жертвы и полоснула когтями по шее — не так глубоко, как хотелось бы, но люди — такие хрупкие создания… Охотник осел, зажимая рукой разодранное горло.

Шипя от боли, Ядвига обернулась туда, откуда пришел последний удар, и едва успела уклониться от сверкнувшего серебром в свете луны клинка. Охотник двигался с поразительной быстротой, почти на равных со стригой, которую замедляла боль в облитом, по-видимому, освященной водой плече. И у нее не было при себе никакого оружия, кроме собственный когтей и клыков…

Охотник с мечом полностью завладел вниманием Ядвиги. И когда за спиной щелкнул арбалет, она не успела отреагировать, поглощенная попытками добраться до противника, не повстречавшись с его оружием.

Вошедшая под лопатку стрела ожгла так, как могло жечь только серебро. Стрига коротко взвыла; боль на миг ослепила, и охотник с мечом не преминул воспользоваться этим мгновением, всадив посеребренный клинок прямо ей в сердце.

Последняя мысль, мелькнувшая в угасающем сознании Ядвиги, была об Александере, который, проснувшись, не обнаружит ее рядом. И вместо заботы мастера ему достанется одна лишь пустота…

Незримая война

Автор:Дариана Мария Кантор, Мария Аль-Ради (Анориэль

Краткое содержание: Курт озверел от административной работы и запросился в поле, а тут как раз обнаружилось заковыристое дело в Хайдельберге

В рабочей комнате Висконти догорали свечи, бросая на заваленный стопками бумаг стол трепещущие круги света. Огарки следовало заменить, но для этого нужно было встать, а оба присутствующих в комнате члена Совета не испытывали подобного желания.

— Это всё? — устало уточнил Курт, небрежным кивком указав на стопку документов в середине стола.

— На сегодня — да, — откликнулся Висконти. Бодрости в нем было немногим больше, чем в его собеседнике. — И даже на завтра. Можешь радоваться, Гессе.

— С некоторых пор радоваться в этих стенах я разучился, — проворчал Курт. — Все гадаю, за какие именно грехи Господь покарал меня таким количеством бумажной возни.

— Не ной, ради Бога, — поморщился кардинал. — Я, между прочим, варюсь в этом котле на без малого двадцать лет дольше тебя и до сих пор жив.

— А давай мы тебя на следовательскую оперативную работу отправим после этих двадцати лет с бумажками? — предложил Курт без улыбки; Висконти нахмурился:

— На что это ты намекаешь?

— На то, что тебя к тому, чем ты занимаешься всю свою жизнь, готовили. А меня готовили к другому — к тому, чем я и занимался больше четверти века. И чем заниматься действительно хочу, в чем могу быть полезен и эффективен.

— С этим справятся и другие, — со вздохом, как показалось, сочувственным, отозвался итальянец. — А здесь мне тебя заменить некем, сам понимаешь.

— А придется, — непререкаемым тоном произнес майстер Великий Инквизитор. — Я отказываюсь и дальше сидеть в стенах академии безвылазно. Я не ты и не Бруно, я от этого зверею.

— Гессе…

— Или ты дашь мне поработать, Висконти, или в твоем распоряжении окажется канцелярская крыса. Отупевшая от бумажной возни и говорильни. Выбирай.

От удара затянутого в черную перчатку кулака по столешнице огоньки умирающих свечей колыхнулись, а два и вовсе погасли.

Кардинал одарил мятежного соратника долгим взглядом, вздохнул, поднялся, заменил потухшие свечи, зажег их, сел обратно и придвинул к себе стопку бумаг, лежавшую на дальнем конце стола. Курт не говорил ничего, упершись локтями в стол и ожидая реакции на свой ультиматум.

Висконти проглядел верхний лист, покривился, отложил в сторону, взялся за следующий, затем за третий…

— Вот тебе работа, — изрек он наконец, изучая пятый или шестой документ. — Хайдельбергское отделение запрашивает помощи опытного следователя. Висит запутанное дело, местные дознаватели в тупике… Сложный случай, несколько трупов, подозрение на малефицию, что делать — непонятно, словом, всё, как ты любишь. И ехать недалеко.

— Excellenter (Отлично (лат.)), — усмехнулся Курт. — Давай сюда их отчеты. Завтра утром выеду. Давненько меня не заносило в Хайдельберг…

***

Испытанный фельдрок отяжелел от дождя, мешающегося с мокрым снегом, последним капризом уходящей зимы; из-под копыт несущегося галопом коня во все стороны летели комья грязи. Майстер Великий Инквизитор Курт Игнациус Гессе спешил в свое удовольствие. Скажи ему кто-нибудь в октябре под хамельнским дождем или в метель у затерянного в лесу трактира, что непогоде можно радоваться, — рассмеялся бы в лицо и заклеймил еретиком в неакадемическом смысле слова. Но когда ты — истосковавшийся по работе oper, а альтернатива дождю и дороге к ждущему своей кары малефику — душная рабочая комната с непочатыми горами бумаг, некоторые ценности научаешься пересматривать. И спешил он в основном не из-за срочности дела — три месяца ждало и еще за день не провалится, — и не оттого, что так уж жаждал поскорее вернуться к делам Совета. Просто не хотелось приезжать на место слишком поздно; пока устроишься, пока дойдешь до местного отделения, там уже и не будет никого. Придется ждать до утра, а отчеты все были прочитаны еще накануне; как ни крути, сплошная трата времени. Кроме того, чем быстрее едешь, тем меньше времени мокнешь.