Аритмия
Шрифт:
— На. Мы с Левицким для чего отбивные учились жарить? Чтобы в мусорку мясо потом выбросить? Ну-ка, быстро все съели и сказали спасибо!
— Вы их передержали, — сонно бубнит Бобылева. — Немного.
— Это Герман виноват. «Давай до румяной корочки подержим!» — имитирует присущую ему манеру речи. — Как заболтал меня… Ладно хоть цыпленка не спалили. Вовремя вытащили.
— Все вкусно, не переживай, — честно отзываюсь я. — И салаты отличные. Правда, Рит?
Порезаны крупновато, но в целом, все очень достойно.
Бобылева кивает. Смекнула,
Даже не знаю, почему она не отправилась в клуб, а осталась киснуть с нами.
— Че, реально неплохо вышло? — широко улыбается. — Или льстите, курицы?
— Дай рулет попробовать, который с крабовыми палочками, — просит Ритка.
— Ща! Держите! Вот вам еще бутеры с красной икрой, — ставит на кровать большое квадратное блюдо. — Отчим пару баночек прислал. На Дальнем Востоке сейчас работает. Вы берите, берите. Не стесняйтесь!
Есть и правда совсем не хочется, но обижать ее как-то неудобно. Старалась для нас все-таки.
— Цыпленок и правда не плох, — констатирует сама Инга. — Может, не все со мной потеряно?
— Не все, угу, — вторит ей Бобылева.
— Чет раньше вообще не было желания готовить, а тут наткнулась на канал одной китаянки! Вы бы видели, какие шедевры она фигачит! Одни торты чего стоят, но это ж надо учиться печь.
— Я умею, — пожимает плечами Ритка.
— Научишь? — оживляется Инга. — Эту хочу, как ее… — щелкает пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить. — Шарлотку, во!
— Да чего там ее делать, — улыбается в ответ Бобылыч. — Ерунда совсем.
— Кому ерунда, а кому — целое дело! — взбивает прическу и поправляет платье.
В отличие от нас, Инга нарядилась. Я вон как сидела последние сутки в пижаме, так и сижу.
— Слушайте, может, завтра на каток сгоняем или в кино сходим? Чего тухнуть в этой коробке?
Смотрю на них и не выдерживаю.
— Даш…
Настырные слезы застилают глаза.
Я держалась. Честно. Все эти дни. Но больше не могу. Сердце болит за Яна. Постоянно только о нем и думаю.
Как же он там сейчас? Совсем один! Никого рядом.
— Не плачь, пожалуйста, — Ритка отставляет тарелку и спешит меня обнять. — Не надо.
— Это все из-за меня, — шепчу, задыхаясь. Воздуха в легких не хватает. В груди нестерпимо болит.
— Не надо, — успокаивая, поглаживает по спине.
— Что… будет дальше?
— Обязательно все наладится.
— Ничего там не наладится. Зачем ты обещаешь то, что не случится? — вклинивается Инга.
— Не говори так! — шипит на нее Бобылева.
— Давай реально смотреть на ситуацию. Если Каримов, который лежит в больнице, отправится на небеса, то Яну такой срок светит, что мама дорогая!
— Его отец — адвокат.
— Но не Брюс Всемогущий.
— Даша тоже подала иск.
— И
что?— Как-нибудь дело разрешится! — стоит на своем Рита.
— Как-нибудь дело разрешится? — Вершинина громко фыркает. — Тут только один вариант как бы. С уголовным кодексом, надеюсь, знакома?
— Надо настраиваться на благоприятный исход.
— Надо настраивать Дашу на то, что жизнь продолжается.
— Она не продолжается, — захлебываюсь слезами.
— Это сейчас так кажется, Даш. Пройдет время и ты посмотришь на все по-другому. Моя тетка…
— Ну как ты можешь! — начинаю злиться.
— Могу, Даш, могу! — ничуть не теряется и выдерживает мой рассерженный взгляд. — Я за тебя переживаю, между прочим.
— Как же! — тихо хмыкает Рита, крепче меня обнимая.
— Так и есть, Бобылева! Я вот не хочу, чтобы моя подруга была связана с тем, кто попал за решетку! Сегодня он взялся за нож и хладнокровно отомстил врагам, а завтра? Что будет завтра? Есть гарантия того, что она сама от его рук не пострадает?
— Что ты такое говоришь! — смотрю на нее и не верю собственным ушам.
— Мало ли, чего от него можно ожидать. Лично мне страшно, — в защитном жесте обнимает себя руками.
— Ночевать у него тебе не было страшно! — язвительно подмечает Рита, протягивая мне пачку салфеток.
— Так я ж не знала, на какие вещи он способен, — оправдывается, цокая языком.
— И тем не менее…
— Ой, Бобылыч, ты че такая дерзкая стала, а?! Гормоны в голову ударили? — начинает злиться брюнетка.
— Просто бесит, что ты так быстро переобулась. В СИЗО попал — прошла любовь, завяли помидоры.
— Они завяли, Бобылыч, потому что я не привыкла быть третьей лишней. Ясно тебе? — чеканит по слогам.
— Пфф… Когда тебя это останавливало?
Они ругаются, а я даже вмешаться не могу. Не в состоянии воевать и быть парламентером тоже.
Стискиваю пальцами салфетку, закусываю губу и молча смотрю в одну точку. Казалось бы, совсем ни к месту, но меня опять захлестывает волна черной ревности. Как представлю его с ней, так дурно становится. Кровь ритмично громыхает в висках. Под ребрами колет так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Ничего между нами не было, — доносится до меня приглушенный голос Инги.
Поднимаю на нее растерянный взгляд.
— В гостиную спать отправил, — закатывает глаза и поднимается со стула. — Еще и заявил, что ему надо видеть под собой и над собой конкретного человека!
Заводится. Пыхтит. Принимается мерить шагами комнату, а у меня в голове эхом звучат ее слова.
— Мисс Ростов, тебя отшили, что ли? — хохочет Бобылыч. — Ну дела…
— Отстань. Подумаешь, — деланно-равнодушно отмахивается Инга. — Не очень-то и хотелось. А теперь вообще уверена, Бог отвел. С таким ненормальным связываться — себе дороже.
— Перестань. Это он из-за Дашки так! Ты же помнишь, как его ломало тут, когда она уехала.
— И что теперь? Кому от его мести легче стало? Может быть ей? — тычет в меня пальцем.