Ашу Сирай
Шрифт:
«Госпожа Лира ужо на что к матушке моей расположена была, а и то над радостями нашими али бедою и слезинки не уронила».
«Ведьмы не плачут, Михай», — вспомнились мне собственные слова.
Джастер прав. Все ведьмы вели себя как… как ведьмы. Они не обещали попусту, люди знали, чего ждать от любой ведьмы и уважали нас за наше ремесло. Даже вокруг меня успела сложиться эта самая ре… репутация.
Что уж говорить о… об Ашу Сирае, чьё имя в этой стране знал, наверно, каждый.
«Нет такого храма, где бы не прокляли имя Безликого… На нём гнев самого Тёмноокого»…
«Никто не
«Зная о запрете, ты посмел прийти сюда»…
«Ты посмел взять то, что принадлежит мне»…
— Он у тебя что-то украл?
— Почти украл, — Джастер снова хмуро ковырялся в миске. — Его счастье, что мы вовремя приехали. А то бы так легко не отделался. И проклятие бы не спасло.
Я вспомнила волшебную торбу, в которую без разрешения хозяина руку лучше не совать, и решила больше не спрашивать.
— Я… я поняла, — на Шута я не смотрела, сверля взглядом столик и ругая себя за несдержанность. Могла бы и сама догадаться.
Ашу Сирай не боялся гнева самого Сурта и был самым опасным мастером смерти во всей Сурайе. Он не мог безнаказанно отпустить главного вора и разбойника, и устроил тому показательную казнь, до полусмерти запугав всех его подельников. А остальных он продаст на рынке, как невольников. Конечно, здесь так принято, но после расправы над Сафаром такая участь должна казаться пленникам благословением Сурта…
И никто из этих людей не посмеет вернуться в Локашан, рискуя не только жизнью, но и посмертием своей души. Потому что они уже знают, что второй такой милости Ашу Сирай им не подарит.
— Рад за тебя, — буркнул в ответ Шут. — А теперь, раз твои вопросы закончились, давай, наконец, поедим, ведьма. Это называется «пало» — ягнёнок с овощами. А это местные фрукты, — он указал на блюдо с оранжевыми и жёлтыми плодами. — Вполне неплохо под вино. Здесь принято всю еду брать руками, но я так не люблю.
Я только вздохнула в очередной раз, глядя как он наливает в кубок вино из узкогорлого пузатого кувшина. Как он вообще может есть после всего, что случилось?
Но он хотя бы на меня больше не сердится.
— Знаешь, я не так себе это представляла…
— Я тоже, — хмуро буркнул он к моему удивлению. — Здесь никого не должно было быть. Всё, хватит об этом. Я очень устал. Это был длинный день.
Длинный день… Пошутил, что ли? Мне кажется, что с момента, как мы летали с Игвилем и завтракали на берегу моря, целая седьмица прошла. А ведь ещё был заброшенный город и дорога магов…
А уж сколько всего я успела увидеть из этой самой его «тени»…
Нет, даже думать об этом больше не хочу. Хватит с меня переживаний на сегодня.
Запах еды дразнил ноздри и желудок, и от вида того, с каким аппетитом ест Шут, в животе забурчало. Вздохнув, я сполоснула руки в чаше с водой, постаралась окончательно выбросить все мысли из головы, и принялась за еду, запивая сочное и горячее пало лёгким приятным вином. Фрукты были не слишком сладкие, с нежной мякотью, крупной косточкой и приятной кислинкой.
Еда и вино окончательно разморили меня. Думать ни о чём не хотелось, усталость и пережитое напряжение
дали о себе знать. Доскребая остатки пало из миски, я отчаянно зевала и тёрла глаза. Теперь понятно, зачем на полу так много ковров и подушек. На них так приятно прилечь, не отходя от стола… Так мягко и…— Янига, потерпи, не спи, — тронул меня за плечо Шут. — Пойдём, искупаемся.
— Что? — я недоумённо заморгала, не веря услышанному. Приснилось, может?
— Искупаемся перед сном. Не хочу грязным ложиться.
— Тогда иди первый, — я потянулась за подушкой, с которой он меня поднял. — Я потом…
— Здесь не Эрикия, ведьма. Забыла?
Забыла.
Со вздохом я поднялась на ноги. Вот же чистоплюй, не потерпеть ему до утра…
— Мне этот… как его… надевать?
— Сверху накинь и хватит. Ночью не жарко.
Но я не успела вспомнить, где оставила свои вещи, когда меня завернули в парн, подхватили на руки и куда-то понесли.
Прижимаясь к груди Джастера, я наслаждалась его теплом и заботой и не хотела ни о чём думать.
Однако неожиданности на сегодняшний вечер ещё не закончились. Я думала, что купальня находится в доме, но Джастер принёс меня в странное место. В слабом свете поднявшегося над головой тонкого месяца я могла рассмотреть только силуэты деревьев и каких-то зарослей. А ещё…
— Это что?
Я с удивлением смотрела на выложенный камнями…
— Пруд. И сад. Маленькие, конечно, но их вполне хватает.
Шут поставил меня на ноги и щёлкнул пальцами. По обе стороны от нас загорелись светильники на каменных колоннах-подставках. В их свете стало видно, что заросли вокруг пруда — это цветы и кустарники. Сам пруд был правильной формы, около двух десятков шагов в длину и с десяток в ширину. Крутые берега выложены ровными и гладкими камнями, между светильниками в воду вели каменные ступеньки. От пруда в сторону дома и деревьев текли два ручья, чьи русла тоже были выложены мелкими камешками.
— На дне родник, так что вода всегда проточная и чистая. — Джастер уже успел снять мантию, поверх которой небрежно был брошен золотой полумесяц, и разувался, оставаясь в одних штанах.
— А нас никто не…
— Нет, это внутренний двор дома. Сюда вход запрещён для всех, кроме хозяев и избранных слуг. А вообще, в этот дом сейчас никто не сможет войти, кроме меня и тебя. Хватит с меня незваных гостей. Давай, Янига, не бойся, тебе понравится. Тут неглубоко. И вода ещё тёплая.
Джастер, минуя ступеньки, с негромким плеском прыгнул в воду, и мне не оставалось ничего другого, как скинуть парн.
Бррр! Холодно…
— Давай, ведьма, — Джастер, довольный и мокрый, протягивал руку и улыбался, поджидая меня у последней ступени. Воды ему было по грудь.
Я сняла шатори и осторожно, чтобы не упасть, стала спускаться по ступенькам в воду, держась за предложенную руку. И правда, тёплая, как парное молоко… А дно у берега оказалось песчаным.
Пока я плескалась у спуска, Джастер с удовольствием несколько раз проплыл вдоль пруда и даже понырял.
Холодный воздух и тёплая вода взбодрили меня и прогнали сон. Вид обнажённого купающегося Джастера и вовсе навевал определённые мысли.