Ашу Сирай

— Слушаю, господин, — невольник склонился в поклоне возле стремени Огонька.

— Я уезжаю. До Онферина вы отправитесь с этими людьми. Альмахаим проводит вас до невольничьего рынка. Я буду ждать вас там завтра в полдень.

— Слушаюсь, господин.

— И скажи всем: кто решит сбежать, уклониться от работы или обмануть меня — позавидует Сафару и его прихвостням. Пощады не будет.

Не обращая больше внимания ни на кого, Джастер извлёк из рукава мантии свирель, и знакомый резкий и неприятный звук рассёк вечернюю трескотню кузнечиков. За несколько мгновений тени наших лошадей налились мраком, и вот уже два наймара стояли, довольно скаля клыки, в ожидании команды хозяина.

Краем глаза я видела, как шарахнулся от них Мирам, отползая на четвереньках подальше от кровожадных чудовищ; слышала, как за спиной прокатился вздох ужаса и снова заорали мулы, и то же творилось на дороге, где люди не ожидали увидеть такое диво. Даже храбрый Альмахаим заметно посерел, а его конь снова встал в свечку, намереваясь сбросить всадника и умчаться прочь от опасности. Спутник предводителя «ос» именно это и сделал. Точнее, он пытался удержаться на несущемся прочь скакуне.

Только Огонёк и Ласточка вновь стояли спокойно, словно ничего не произошло. Джастер протянул руки, и наймары ткнулись мордами в его ладони, как послушные псы. В следующий миг они обратились в чёрный туман и окутали наших лошадей. Я не успела даже вздохнуть, как подо мной появился угольно-чёрный скакун, чьи глаза отливали алым, а зубы не были лошадиными.

А ещё я была уверена, что голодными наймары не были.

— Едем.

Джастер пришпорил наймара и устремился вперёд с такой скоростью, что в воздух взлетели куски дёрна из-под копыт. Куда он так спешит?

Я пришпорила своего наймара, и очень быстро оба каравана остались далеко позади.

Джастер не стал сворачивать к дороге, а мчался через высокую бесконечную траву напрямик, как любил ходить по лесу. Довольно скоро впереди у дороги показался большой дом, окружённый высоким забором. Я думала, что Джастер свернёт туда, но он, напротив, свернул прочь от него.

Наша скачка продолжалась, стали появляться деревья, поле сменилось холмистой равниной, которую пересекало всё больше дорог и тропинок, а также небольших ручьев с мостиками через них. Впрочем, наймары легко перелетали через все преграды, и мне оставалось только крепче держаться, да гадать, куда так несётся Джастер.

Ещё я радовалась, что парн защищает лицо от ветра, потому что скорость была просто дикая. На дорогах магов я такого ветра не ощущала, наверное, там было своё особое волшебство.

Солнце всё стремительней катилось вниз, а Джастер по-прежнему стремился его обогнать. Деревья стали садами, среди которых мелькали небольшие домики. Длинные тени скрадывали дорогу и, наверное, простые лошади давно бы переломали себе ноги. Но наймары мчались в полумраке садов, не обращая внимания ни на что.

Но когда я испугалась, что ещё немного и перестану различать в сгустившихся тенях силуэт Шута, он перешёл на рысь, а затем и вовсе на шаг.

Радуясь, что бешеная скачка закончена, я неспешно поехала рядом с ним. Под копытами наймаров стелилась трава, над головой шумели листья неизвестных мне деревьев. А вот огоньков в окнах не видно.

Значит, мы уехали далеко от людей.

Словно в подтверждение моих мыслей, Джастер снял маску и скинул с головы капюшон.

— Чуешь запах, Янига? — спросил он, с удовольствием вдыхая полной грудью.

Я скинула парн с головы и сразу поняла, о чём он говорит. Вокруг пахло… свежестью и сладостью.

— Идём, — Джастер спешился и подал мне руку, как не делал очень давно.

А ещё он щурился от удовольствия и счастливо улыбался, сразу став похожим на такого знакомого мне Шута.

— Где мы?

Я шла за Джастером, ведя наймара в поводу. К моему удивлению, он не пытался больше вырываться, видимо, признав во мне временную хозяйку, и я этому была только рада.

— Это заброшенные сады Этелле, — Джастер отвёл в сторону свисающие с дерева длинные побеги, и сразу стало светло.

Точнее, мы оказались на обрывистом берегу широкой реки. Другой берег — выше нашего, уже скрыл за собой солнце, но быстрая вода в тёмных берегах оставалась удивительно светлой и даже сверкала рябью, как зеркало или серебро.

— Это Этелле — река, названная в честь супруги Сурта. — Джастер смотрел на открывшийся простор из-под руки. — Сурт — повелитель жизни и смерти людей, он сплетает из их нитей узор жизней, а его супруга — Этелле, — божественная пряха. Она свивает нить жизни каждого человека, и обрезает эту нить, послушная воле своего мужа.

— А эти сады… — я оглянулась на темнеющие деревья, увитые тонкими побегами.

— Когда-то давно, — Джастер опустил поводья и отошёл в сторону, вытянув руки и выманивая наймаров, — эти сады были священными, и Этелле любила в них гулять. В центре сада люди устроили святилище и приносили дары, прося Этелле спрясть им гладкую и ровную нить.

Как заворожённая, я смотрела на Джастера, который с улыбкой гладил жуткие туманные морды. Впервые меня очаровывал не его рассказ, а то, что я видела. Светлое небо над головой и светлая река. Тёмные, скрывшиеся в сумеречных тенях берега и деревья. А на светлом пятачке травы — почти среброволосый Шут в чёрном и два жутких зверя, сотканных из клубящегося чёрного тумана. Отливающий серебром полумесяц на груди Джастера и серые, едва заметные силуэты наших лошадей только усиливали это странное и удивительное зрелище.

Свет и тьма тесно и неразрывно переплетались в том, что я видела, и это завораживало, прогоняло все мысли из головы, и словно что-то открывалось во мне самой, неведомые прежде глубины и смыслы понимания, о которых я даже не догадывалась…

Я не знала, сколько стояла так, погружённая в это странное состояние и глядя на Шута и наймаров. Мысли скользили где-то далеко, а в голове словно что-то менялось, перестраивалось и расширялось, наполняя меня чем-то неведомым, но очень важным…

Джастер в последний раз ласково потрепал наймаров по холкам, и те исчезли, растаяв в тенях. Почти сразу Огонёк фыркнула, а Ласточка переступила с ноги на ногу и потянулась мордой к короткой траве.

— Пошли, ведьма, — Джастер взял поводья лошадей и улыбнулся. — Поищем место для ночлега.

— А как же Онферин?

— А что Онферин? Завтра там будем, я же говорил. Или тебе хочется снова стать «бездушной»?

— Нет, но…

— Завтра утром там будем, Янига. А пока я хочу отдохнуть по-человечески. Ты не представляешь, как я устал от всего этого.

— Тебе не нравится быть Ашу Сираем? Но ведь ты…

— Никогда, — палец Джастера оказался на моих губах так резко, что я чуть не поперхнулась недосказанным. — Никогда не произноси это… эти слова, Янига. Не называй меня так. Пожалуйста.