Аскольд и Дир
Шрифт:
– И надолго к нам в Киев?
– На два дня. Послезавтра должен вернуться домой.
– Вон как!
– В её голосе прозвучало лёгкое разочарование.
– Но я приеду ещё, - заверил он её, - лиха беда - начало! Мне здесь очень понравилось!
Он сказал это с таким выражением, что она поняла: это относится к ней, по её лицу скользнула довольная улыбка.
Он проводил её до терема.
– У нас вечерами гулянье на лугу над Днепром, - сказала она на прощание.
– Придёшь?
– Обязательно!
– заверил он её.
Вечером он был на лугу.
– Давайте начнём хоровод!
Девушки её поддержали. Тотчас образовался круг, запели песню. Внислав вошёл в него. Справа от него оказалась Листава. Ладонь у неё была мягкой и тёплой. Она повернулась к нему и наградила такой улыбкой, что перед ним всё поплыло, будто в тумане, и он видел только её огромные сияющие глаза.
Когда хоровод распался, к нему подошёл невысокий коренастый парень, спросил:
– Ты откуда такой бойкий будешь?
– Издалека, - настороженно ответил он, чувствуя с его стороны скрытые вызов и угрозу.
– Я и так знал. Лезешь к девушкам, не зная наших обычаев.
– И какие они, ваши обычаи?
– За своих девушек мы уши надираем. Некоторым.
– Надери. Коли успеешь.
– Я предупредил.
– А я испугался.
Они разошлись.
Весь вечер он был с Листавой, а после гулянья пошёл провожать её.
– О чём с тобой говорил Соснец?
– спросила она его.
– Его Соснецом зовут?
– Да. Он боярский сын. Наши роды дружат, и мы с детства помолвлены.
– Выходит, вы принадлежите друг другу?
– разочарованно произнёс он.
– Глупости! Мало ли что надумают наши родители! Мы росли с ним вместе. Остались хорошими друзьями. И только.
– Да, но он заявляет на тебя права, как на свою девушку!
– По привычке. Повторяю: мы с ним только друзья. Я поговорю завтра, и он отстанет от тебя.
И повела разговор совсем о другом:
– Понравились наши гуляния?
– У вас столько молодёжи! Не сравнить с Искоростенем. Мы там собираемся на берегу Ужи. Речонка такая лесная виляет среди дебрей. На ней прошло всё моё детство, она мне дорога…
– Как мне Днепр…
Остановились возле её терема. У него плыла земля под ногами, ему страстно хотелось поцеловать с е, но он боялся оскорбить такой выходкой: существовало негласное правило, что целовать девушку можно было только на третий вечер.
– Я бы желал, чтобы ночь продолжалась вечно, и мне не надо было никуда уходить, - сказал он тихо.
– И со мной впервые такое, - ответила она дрожащим от волнения голосом.
Он приблизился к ней и щекой почувствовал жар её лица.
– Мне кажется, что я не сегодня тебя увидел, а знаю вечно, - продолжал он и коснулся губами её губ. Они были огненными.
Она только кивнула в знак согласия головой, не в силах сказать что-либо. Тогда он привлёк к себе её гибкое тело и поцеловал. Она ответила на поцелуй.
Потом начались бессвязные
признания в любви:– Я как увидела тебя, так сердце захолонуло…
– А я с того момента ничего и никого не вижу, кроме тебя…
– Я не знаю, что со мной творится…
– Кругом люди, а ты как будто высвечена через них…
– Сердце моё так и тянется к тебе…
Они пробыли вместе до поздней ночи, с трудом расстались. Внислав направился было домой, но ему не хотелось спать, и он сел на круче днепровского берега. Он смотрел вдаль, в густую темень небосклона и ни о чём не думал. Он видел перед собой лицо Листавы и наслаждался этим видением. В душе у него всё ликовало и пело.
Наконец край неба стал светлеть, появилась красная полоска, которая стала стремительно разрастаться, и вот уже вся восточная часть неба была залита величественным багряным заревом. Появился белый краешек солнца. Вот оно поднялось над землёй и залило светом весь мир. Проснулись, защебетали пернатые, появились люди… Сколько лет прожил Внислав, но так случилось, что только сейчас он проникся красотой и великолепием восхода дневного светила.
Днём они вновь встретились, бродили по Киеву и окрестностям. Говорили обо всем, а больше о пустяках, но каждое сказанное слово казалось им наполненным глубоким смыслом.
Листава рассказывала про своё детство и вдруг выговорила:
– В детстве нас пугали древлянами. Что придут и всех нас съедят…
Он не обиделся, а, улыбаясь, ответил:
– А нас полянами стращали. Вроде как разбойниками…
– А почему наши племена постоянно враждуют?
– Не знаю. Может, потому, что рядом живут.
– Но с северянами мы тоже рядом живём, а не ссоримся!
Он подумал, а потом сказал серьёзно:
– Буду князем древлянским, всё сделаю для того, чтобы прекратить нашу вековую вражду. Сам лично буду наказывать тех, кто попытается совершить нападения на вашу землю. И с князем киевским договорюсь, чтобы и он так же поступал. Клянусь тебе!
– Я верю, - ответила она и прижалась к нему.
Вечером на пути к лугу дорогу ему преградили пять парней. Среди них он увидел Соснеца. Но вперёд выступил не он, а другой, здоровенный увалень. Хмуро поглядывая сверху на Внислава, он пророкотал густым басом:
– Зря идёшь. Проваливай откуда пришёл.
– А может, мне не хочется уходить.
– Придётся.
– Ты, что ли, не пропустишь?
– Я.
– Чем я тебе насолил?
– К девушкам нашим пристаёшь.
– К твоей девушке я не подходил.
– Зато к другим.
– Вот пусть они и разговаривают. Тебе-то что за забота?
– Они мои друзья.
– Соснец, что ли?
– Хотя бы.
Внислав подумал, сказал:
– Нечестно это.
– Уж как есть.
– А если с ним девушка дружить не желает?
– Желает.
– А пойдём и спросим её.
– Чего ходить? Вон она сама к нам направляется.
И действительно, к ним шла Листава. Остановилась, оглядела всех быстрым взглядом, спросила увальня:
– Дубок, что здесь происходит?