Аскольд и Дир

Взбешённый Дир влетел в покои Аскольда.

–  Ты знаешь, что натворила эта купчиха?
– обрушился он на него.
– Она вышла замуж за какого-то уличского княжича! Каково? На молоденьких потянуло!

–  А я-то причём?
– удивился Аскольд.
– Я тебе её не сватал, ты сам выбирал.

–  Как так может поступить замужняя женщина?

–  Подожди, - урезонил его Аскольд.
– Ты с ней венчался?

–  Я не христианин!

–  Я знаю. Но ты устроил свадебный пир, и только. Даже на капище богини Лады не сводил. Чего же ты хочешь? Вы сожительствовали, не освятив брачного ложа. Так поступают только полудикие древляне.

–  Мне нанесено личное оскорбление! Теперь весь Киев будет говорить, что уличский княжич отбил у меня жену. Этого простить нельзя!

–  Умей простить вину ближнего, брат. Женщина на Руси свободна в выборе. Мы должны с тобой привыкнуть к обычаям страны, которая стала для нас второй родиной.

–  Тут совсем другое дело. Оскорбление смывают кровью! Я соберу войска и отомщу за попранную честь! Я проучу уличского князя и его нахального отпрыска!

–  Не делай этого, брат. Грех проливать кровь. Не людским судом возмездие совершается, а Божиим. Сказано ведь: «Мне отмщение, и аз воздам!» И воздаст Он каждому в урочный час за вины его такой мерой, что никакому суду земному недоступно.

–  Эти проповеди оставь для христиан. А я должен действовать. Я соберу свою дружину, возьму охотников для военного предприятия и загоню уличей к Чёрному морю!

–  Не горячись, брат. Наступает осень, самое плохое время для похода. Что тебя ждёт? Дожди, грязь, распутица, бескормица.

–  То же самое ждёт и уличей. Почему ты решил, что их минуют подобные напасти? Тут мы на равных.

–  Нет моего согласия на твоё предприятие, брат, - твёрдо сказал Аскольд.
– Прошу: одумайся, пока не поздно.

Дир ничего не ответил и вышел из помещения.

В Киеве начались усиленные приготовления к походу. В дружине приводилось в порядок оружие и снаряжение, ремонтировались телеги, коптилось мясо, пеклись хлебы, сушились сухари. Дир кинул клич: добровольцам будет выплачена большая сумма денег, в случае ранения она будет увеличена, а семьям погибшим будет выделено в два раза больше: Было много искателей приключений, желающих пожить за чужой счёт, дальние края привлекали и манили, потому что грабёж считался тогда прибыльным и почётным занятием.

Четырнадцатого жовтеня (14 октября) 881 года в день Крышеня-Коляды, когда справлялись свадьбы и девушки в своих песнях восславляли первый снежок, большое войско под водительством Дира вышло из Киева и направилось к Днестру Настроение у воинов было боевое: погода стояла сухая, высоко в небе светило солнышко, а уличи никогда не представлялись опасным противником; отодвинутые к далёкому Чёрному морю, они вечно были в стороне от важнейших событий славянского мира, жили своей замкнутой жизнью, военной силой не отличались. Зато торговали с заморскими странами и в их кладовых должно было скопиться много добра. Будет чем поживиться!

До Днестра дошли спокойно, даже пограничные разъезды не беспокоили. Значит, неприятель нападения не ожидал, они появятся внезапно, а это означало половину успеха.

Переправились через Днестр, двинулись на юг. Только тут появились первые уличские конные разъезды. Они небольшими группами скакали в отдалении, иногда подъезжали поближе, выведывали, высматривали. Дир, усмехаясь, говорил боярину Богуте:

–  Сейчас у них паника по всей земле уличской началась, не так просто собрать все силы в единый кулак, когда враг нападает неожиданно и совершает стремительный бросок в глубь страны.

Богута был его возраста, военного опыта почти не имел, зато отличался характером задорным, неунывающим, за что Дир его и любил. Рыжие волосы у него всегда были растрёпанными, как пучок соломы, хотя он их старательно расчёсывал, веснушчатый нос облез после летнего загара.

–  Мы их, князь, сгрудим в кучу и сбросим в Чёрное море, - ответил он, весело блеснув светло-синими глазами.
– Главное - быстрота и натиск!

На третьи сутки подошли к городу Пересечен, столице княжества. Он был пуст. Были видны следы поспешного бегства, в некоторых печах ещё тлели огоньки и стояли горшки с приготовленной едой. Воины с радостными криками рассеялись по домам, тащили что попало, телеги были нагружены добычей.

Дир вошёл в княжеский дворец, поднялся на второй ярус, стал поочерёдно заглядывать в комнаты. Наконец остановился в одной из них. Двухместная кровать с беспорядочно разбросанными подушками и одеялом. Возле неё заметил башмачки, а на скамейке небрежно брошенное платье. Всё это принадлежало Живане. Тогда, не сдержавшись, подскочил к кровати, схватил меч и стал рубить перину, одеяла, подушки. Взлетел и закружился куриный пух, поднялся к потолку; лез в нос, рот, мешал дышать, а он всё рубил и рубил, не в силах остановиться…

Войско заночевало в Пересечене, а утром, отяжелев от добычи, двинулось к югу. Небо затянуло тучами, пошёл моросящий дождь, который перешёл в настоящий ливень. Пришлось остановиться, бойцы прикрылись чем могли. Туча промчалась, подул холодный ветер, стало зябко, воинство невольно прибавило шаг.

И тут вдали показались большие скопления всадников. Они стремительно приближались. Дир выстроил своё войско в несколько рядов, в запасе оставил конную дружину, воины прикрылись щитами, выставили перед собой длинные пики. Уличи с громкими криками кинулись вперёд; подскакав на близкое расстояние, остановились, пустили кучу стрел и повернули коней обратно. Тетивы луков, намоченные под дождём, ослабли, и стрелы падали, не долетев до киевлян. Те в ответ стали громко смеяться, выкрикивать:

–  Кишка тонка!

–  Каши мало ели!

–  Слабаки! К жёнам ступайте, сил набирайтесь!

Всадники ускакали. Воины в весёлом настроении построились в походную колонну, двинулись дальше. Но вскоре конница противника из-за какого-то буерака внезапно вырвалась прямо перед самым носом передовых подразделений, с ходу врезалась в них с трёх сторон. Ратники в панике смешались, некоторые пытались отразить нападение, иные пускались наутёк, их догоняли уличи, беспощадно рубили…

Дир в это время был в хвосте войска, занимался перестроением дружины. К нему примчался боярин Богута:

–  Князь! Надо срочно спасать головной отряд! Веди дружину!

Дир ударил коня плетью, успев крикнуть на ходу:

–  За мно-о-ой!

Дружинники прискакали тогда, когда головные силы были разгромлены. Уличи, увидев бронированных всадников, быстро умчались в степь. Дир с болью в сердце оглядывал поле боя. Десятки зарубленных бойцов. Много раненых, они кричали и стонали; оставшиеся в живых медленно собирались вокруг своего сотского Клуда. Дир направил на него коня, выкрикивая в бешенстве: