Астарта. Предназначение. Книга 3

— Карта предназначена для тех, кто присутствует здесь полностью, как наши сородичи, когда они оказываются в этом мире, — начала королева, прищурив глаза, словно пыталась разглядеть что-то невидимое. — Сначала мне показалось, что у вас такая же энергия, но теперь я понимаю — нет. Вы значительно «тоньше», сложнее по уровню. Если попытаться описать ощущения, то ваше существование здесь похоже на отражение. Ваши друзья, напротив, всего лишь копии своих истинных форм.

Она замолчала на мгновение, ее голос становился все холоднее.

— Еще один способ проникнуть сюда…Их стало больше… — проговорила она, словно размышляя вслух. — Я пока не могу понять, как это возможно, но, вероятно, вы знаете, каким образом они смогли это сделать.

Тяжело вздохнув, она вдруг посмотрела на нас с ноткой странного сочувствия:

— Вы в этом мире практически полностью. Грань между этим миром и тем, вашим настоящим, настолько мала, что вы больше здесь, чем там. А значит… если вы умрете здесь, то исчезнете навсегда: ваша смерть в этом мире отразится и в реальности, в Лураписе, — подчеркнула она, старательно выделяя каждое слово.

Ее взгляд стал еще жестче, пронзительный и изучающий, словно она старалась проникнуть в самую суть нашей сущности.

— Те, кто "упал с неба", как и вы, обладают другой "тканью". Вы совсем не похожи на ваших спутников. Нет… — она замолчала на секунду, будто взвешивая свои слова. — Вы… напоминаете структуру, которая была у Ульберта, — произнесла она наконец. Ее слова звучали как обвинение, а затем, сделав короткую паузу, она добавила с беспощадной точностью: — Того самого, кто украл наш ковш.

Мое сердце болезненно сжалось, а губы сами выдали непрошенные слова:

— Ульберт? Этот наглый, усатый… толстяк? — выпалила я, прежде чем успела осознать, что говорю.

На мгновение выражение лица Лунарии изменилось. Ее идеальный ледяной фасад дал трещину, а в глазах промелькнуло что-то… похожее на надежду.

— Вы его знаете? — ее голос внезапно наполнился сдержанным волнением, словно она ухватилась за тонкую нить возможного спасения.

— Да, — кивнула я, сжимая кулаки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Мысли путались, лихорадочно перебирая возможные варианты. — Значит, он не только покинул ваш мир, но и унес реликвию… Это хуже, чем я думала. — Мой голос сорвался на последних словах. — Ульберт — гений, но его гений… он словно вывернут наизнанку.

Перед глазами всплыл образ: тот же самодовольный взгляд, та же отвратительная ухмылка. Ульберт, держащий за руку Веру — хрупкую девочку-друидону с грустными глазами. Наша теперь подопечная, которая на острове пытается исправить «безумный эксперимент» этого монстра… Его живой эксперимент.

В памяти вспыхнули осколки его творений на Пелопоннесском берегу, крики тех самых лисицеподобных созданий — его "армии", сотворенной из плоти и страданий, из крови девочки. Ярость обожгла мое сознание, но я заставила себя глубоко вдохнуть.

Лунария вдруг замерла и как-то странно посмотрела на меня:

— Я не вижу всего, — наконец заговорила она, и ее голос прозвучал, будто доносился из глубины пещеры. — Вернее… мне показывают лишь то, что сочтут нужным.

Ее бледные пальцы вцепились в складки платья, словно ища опору.

— Твой путь к свободе… да, я вижу его, — медленно продолжила она. — Но мое видение — это… — она на миг замолчала, подбирая слова, — словно пытаться разглядеть звезды сквозь плотный туман. Очертания есть, но их смысл ускользает. Это не знание, а лишь намеки, которые редко бывают понятны сразу.

В ее глазах блеснуло что-то неуловимое — возможно, досада.

— Были и предчувствия… но в случае с Ульбертом они молчали. — Лунария наклонила голову, пристально изучая меня. — Возможно, потому что вас суждено было привести именно сюда… чтобы мой зов о помощи наконец достиг ваших ушей. Мне не позволили узнать заранее — ваш путь должен был остаться неизменным.

— Вы… видите прошлое и будущее? — вырвалось у меня прежде, чем я успела себя остановить.

Королева вдруг изменилась: напряжение в ее плечах ослабло, а взгляд потеплел. Она медленно выдохнула, словно собираясь с духом перед признанием:

— Не совсем так. Лишь… фрагменты. Осколки. — Ее пальцы невольно сложились в жесте, будто пытаясь поймать нечто невидимое. — В тебе есть сила… но ее природа скрыта от меня. Я различаю свет и тьму, но не могу увидеть их истоки.

Голос ее дрогнул, стал тише:

— Я вижу твою боль… и падение, что ее породило.

Ее слова эхом разнеслись в моей голове, словно вытаскивая из меня что-то, что я давно пыталась забыть. Мой голос невольно сорвался на едва слышный шепот:

— Это… довольно много.

Я опустила взгляд, чувствуя странное родство с ее словами. Она каким-то образом затронула ту часть меня, что всегда была спрятана. Боль, о которой она говорила, была пугающе знакомой.

Лунария резко встряхнула головой, и ее голос вновь обрел ледяную твердость:

— И при этом — это ничто!

Она сделала паузу, будто давая нам прочувствовать вес своих слов:

— Я сказала, что ты найдешь выход не потому, что знаешь путь, а потому, что неизбежно его отыщешь. Рано или поздно. Держать тебя здесь бессмысленно.

Ее взгляд стал пронзительным, как зимний ветер:

— Твоя сила — в твоем сыне. Именно она выведет тебя из любой ловушки.

— Дети, — кивнула я, стараясь скрыть, как болезненно сжалось мое сердце.

Но сомнения грызли меня. Нужно было двигаться вперед — любой ценой. Я встретилась с Лунарией взглядом и твердо продолжила:

— Мы должны понять суть происходящего. И наши союзники — те, кто уже здесь, в вашем мире, — помогут нам. Мы поддержим вас, Лунария. Поверьте.

Она тяжело вздохнула, и в ее глазах на миг мелькнула бездонная печаль:

— Ваших друзей уже встретили у границы Волшебного леса. Скоро их приведут ко мне.

Эрдан, внимательно наблюдавший за ней, нахмурился:

— Но вы выглядите… расстроенной.

Лунария замерла. Казалось, время остановилось. Потом она подняла на нас взгляд, и в нем читалась горечь, которую она уже не скрывала:

— Я опечалена, — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Потому что наш мир теперь в ваших руках.

Она сжала кулаки, и в ее словах прозвучала давняя, невысказанная боль: