Аусвельмские охотники

– Глядя на тебя, ни за что не подумаешь, – извиняющимся тоном сказала Эрна. Она почувствовала себя виноватой: пришла, разбудила, отругала, еще и вытянула такую неприятную историю.

– Мне снился такой замечательный сон! – протянул Нич, и его лицо на миг приобрело мечтательное выражение. – Словно мне снова пять лет, и ничего этого еще не было. И будто бы я помню, как это – быть живым.

– Извини, – Эрна совсем расстроилась.

– Да ничего, – отмахнулся Нич. – Мне часто снится этот сон. А потом я не помню самое главное. Не помню, в чем был весь смысл. Наверное, только это меня и поддерживает: я все еще надеюсь вспомнить. Как мальчишка, верю, что однажды проснусь, а жизнь обретет утраченный смысл. Ладно, пойду домой, досыпать. Вдруг снова увижу этот сон.

Он завернулся в плащ, под которым спал, ссутулился и побрел к выходу, не оборачиваясь. Эрна не стала пытаться попрощаться с ним.

Чуть позже с Башни спустились Гарр и Сиэннэ. Вдвоем.

– А, хищница! – приветствовал Эрну Гарр в своей манере. – Рано ты сегодня. Пойдем с нами чай пить.

Сиэннэ только чуть улыбнулась. Впрочем, Эрна заметила, что в последнее время в ее улыбке стало больше теплоты, больше приветливости. Так, будто она привыкла к новому человеку, зачислила его в некий список «своих», и теперь ей полагается отношение «как своему».

«Богиня ночи», снова оправдывающая свое прозвище ночным бдением, чуть поддернула длинные рука мешковатого свитера, чтобы наполнить чайник и поставить его на площадку кипятильного устройства. Эрна едва не охнула. На руках сирайэна она разглядела многочисленные синяки разной степени свежести. Сразу представились не то драки, не то побои, унижения, издевательства… «Что же это с ними со всеми такое?» – растерянно подумала Эрна.

Все трое уселись за стол, и Сиэннэ устало прикрыла глаза, опершись щекой на кулак. Она лениво размешивала в своей чашке сахар.

– Всю ночь вздрагивала, – сообщила она в пространство, но, надо полагать, обращалась именно к Эрне. Гарр-то наверняка пробыл с ней с вечера до утра. – Этот айзё здорово мешает. Так и кажется, что кто-то проник. Может, со временем привыкну.

– А ты разве не видишь, что это наш? – удивилась Эрна.

– Я не вижу, как он выглядит, – усмехнулась Сиэннэ. – Мы чувствуем только характеристики. Я могу сказать, большой он или маленький, сильный или слабый, но понятия не имею, какая у него внешность.

– Надо же. А я думала, вы там картинку видите.

– Определять силу по картинке? Нет, в Сфере нет никакого изображения. Это больше похоже на наш язык, я имею в виду, язык сирайэнов.

– Ничего, теперь очередь Айдеранэна вздрагивать, – улыбнулся Гарр.

– Кстати, Айдеранэн тебе еще не сделал кипятильник? – вдруг спросила Сиэннэ у Эрны. Та изумилась.

– Мне?

– Тебе нужен домой? Я могу сделать.

Эрна ошалело уставилась на собеседницу. Ей домой – предмет загадочной техники сирайэнов? Вот такую штуку, которая работает непонятно как, и никто объяснить не может принцип ее действия? И ее можно запросто завести у себя?

– Да! Мне такой нужен!

Эрна не стала рассказывать, что практически не готовит, а предпочитает питаться в небольшом трактире возле дома, благо даже стажерского жалования вполне хватало для такого образа жизни. Ей просто было любопытно заиметь эту штуковину.

– Ладно, напомни мне вечером. Если все будет спокойно, за ночь соберу.

– У меня в доме таких два, – доверительно сообщил Гарр. – Тособойн их делал. Один мне, а другой – моей жене.

– Жене? – недоуменно переспросила Эрна.

– Она была охотницей. Тоже здесь работала, пока замуж не вышла.

– Погоди-ка! – девушку осенило. – Так это про ее, что ли, Нич рассказывал? Что кто-то устроился сюда только затем, чтобы выйти замуж.

Гарр горестно, с оттенком покорности судьбе, вздохнул.

– Ну да. Молодой был, глупый, попался. Девица предприимчивая была, моя женушка. Знала, что делает. Теперь живем вот.

Ну да. И на Башне ночуешь. Но этого, конечно, Эрна говорить не стала. Просто подумала, что в это утро всех тянет на откровенность.

– Ну ладно, – Гарр неохотно отодвинул недопитую кружку. – Схожу домой, надо показаться. А потом еще Кайс просил меня днем его подменить. Так что я вернусь.

Когда женщины остались наедине, Эрна насмелилась спросить о синяках. Она ждала чего угодно: смущения, гневной отповеди, холодной рекомендации не совать нос не в свое дело, – но только не этого безразличного пожатия плечами.

– Постоянно во все врезаюсь, – без эмоций сказала Сиэннэ. – Просто не могу пройти мимо какого-нибудь угла, чтобы его не собрать.

– Как так? – недоумевала Эрна.

– Я думаю, так проявляет себя наследие сирайэна. Вечно мне кажется, что я куда более бесплотна, чем есть на самом деле. Как будто окружающие предметы не имеют для меня значения. Не чувствую своих границ. Так и кажется, что просто пройду насквозь.

Сиэннэ еще немного помолчала, помешивая ложечкой уже остывший чай, а потом вдруг продолжила:

– Сирайэном быть тоже непросто, на самом деле. Я вот чувствую себя ненастоящей. Иногда кажется – сейчас исчезну. И все мои эмоции тоже ненастоящие. Ищу вот доказательства того, что существую, что я на самом деле.

– Какие доказательства? – спросила Эрна почему-то шепотом.

– Любые, – Сиэннэ пожала плечами. – Влюбиться. Обнимать другого, чувствовать тепло. А потом разругаться насмерть. Что угодно, лишь бы всерьез. А получается только понарошку.

Эрна сидела тихонько, понятия не имея, как это можно прокомментировать. Ей только пришло в голову, что уже третий человек за это утро рассказывает ей, что скрывает под своей маской. Весельчак Нич погибает от тоски, респектабельный Гарр несчастлив в браке, а обстоятельная Сиэннэ ищет доказательства своего существования. Интересно, подумала она, будет ли кто-то еще? Остались-то лишь Кайс и Айдеранэн. Неужели и эти двое притворяются?

Так что, когда появился Айдеранэн, немного разминувшийся с Сиэннэ, Эрна не удержалась и спросила напрямик:

– Ну, а ты что скрываешь?

Сирайэн сильно удивился.

– Я? Скрываю? А почему ты думаешь, что я что-то скрываю?

Пришлось выкручиваться.

– Да так, просто в голову пришло. Многие люди что-нибудь да скрывают.

– В этом здании – все, начиная с тебя, – усмехнулся Айдеранэн. – Но только не я. Я тут единственный, у кого душа нараспашку.

– А что я? – переполошилась девушка. – Мне-то что скрывать?