Авантюристы гражданской войны
Шрифт:
Дзержинский дружен с молодыми поэтами. У него, оказывается, давнишнее влечение к символической поэзии. Когда прошлым летом сформировалась польская советская власть во главе с Дзержинским, в Польше объявилась женщина, которой двадцать лет назад Дзержинский записал в альбом стихи Юлия Словацкого [274] о двух цветках на стебле жизни.
«Ты знаешь (прибавлено рукой Дзержинского), что ты и твоя жизнь — второй цветок на стебле моей жизни. Пусть увянет мой, лишь бы цвел твой…»
274
Словацкий Юлий (Юлиуш) (1809–1849) — польский поэт-романтик, чьи произведения переводили русские символисты, в частности, К. Бальмонт.
В эвакуацию Киева, накануне прихода добровольцев, в вагоне, битком набитом киевскими палачами во главе с Лацисом, оказались молодые поэты, а с ними и золотоволосая драматическая знаменитость.
275
Франциск Ассизский (1181 или 1182–1226) — проповедник, основатель ордена францисканцев, в 1228 г. канонизирован.
276
Бахрушинский приют — на средства русских промышленников братьев Бахрушиных в 1898–1901 гг. в Москве был построен сиротский приют, а в 1898–1900 гг. — «Дом бесплатных квартир для вдов с детьми и учащихся девиц» на Софийской набережной, где в 1912 г. из более чем 2000 человек свыше 1300 были дети.
А в комнатах подчиненных ему агентов идет беспросыпное пьянство, обжорство, картеж. Хрустальных сердец немного на Лубянке, (№ 11).
И Дзержинский в «Положении о всероссийской чека» (№№ 1–5 от 1919 года) заметит необходимость создавать истинную школу, бороться с профанацией, с жестокостью еще большей, чем борются с контрреволюцией.
«Как автор большого стиля рано или поздно ответит за пошлость стилизаторов, так нам пред лицом возрожденного человечества придется отчитываться за преступления наших агентов…» И параллельно истреблению ненавидимых им многообразных классов населения Дзержинский устремится на пойманных чекистов.
III
Александр Абрамович Виленкин [277] , председатель армейского комитета северо-западного фронта, убежденный народник и оборонец, схвачен за то, что подходил под категорию людей, обреченных на испепеление.
Виленкин был арестован по ордеру начавшей головокружительную деятельность «Всечека» и «числился за товарищем Дзержинским». За Виленкина хлопотала вся Москва от его родни до Крыленко и Бонч-Бруевича (Владимира) включительно. Шесть раз его возили на расстрел в Петровский парк; шесть раз по приказу Ленина и Свердлова его возвращали обратно. Дело Виленкина стало для Дзержинского вопросом сохранения чистоты хрустальных сердец.
277
Александр Абрамович Виленкин, председатель армейского комитета северо-западного фронта… — См. о нем в книге В. Г. Шершеневича «Великолепный очевидец; Поэтические воспоминания 1910–1925 гг.» (Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. — М., 1990. — С. 511–513).
Если связи, знакомства, деньги сохраняют жизнь этого представителя враждебного стана, значит, чека не всесильна, значит, нельзя верить в железную справедливость ее вождей, значит, можно кривить душой!.. И снова — на этот раз в глубокой тайне — Дзержинский и Петерс отвозят Виленкина все в тот же Петровский парк. Взводом командует бывший однополчанин Виленкина.
«Прости меня, Саша, — обращается он к обреченному, — если мои люди не сразу тебя убьют: им впервые расстреливать!..»
«Прости и ты меня, — ответил спокойно Виленкин, — если я не сразу упаду, мне впервые умирать!..»
Дзержинский присутствовал до конца процедуры. Найдя по возвращении на столе своего кабинета (на Лубянке) отменительный приказ Свердлова, он с грустью заметил Трофимову: «Эти люди в Кремле не хотят понять, что пролетариат изжил буржуазную потребность в тюрьмах; ему больше не нужны четыре стены, он сможет управиться и при помощи одной…»
Расстрел Виленкина был первым сигналом наступавшей кровавой ночи. Выстрелы в Володарского, Урицкого, Ленина [278] , восстание на Волге, движение казаков — в Москве началась паника, власть над городом все более и более переходила в руки Дзержинского. И с тем же спокойствием, с той же непоколебимой уверенностью в необходимости совершаемого, с какими он разгромил клуб анархистов и расстрелял Виленкина, председатель «Всечека» испепеляет в августовские дни 1918 г. тысячи заложников [279] .
278
Имеется
в виду серия проведенных в 1918 г. членами партии эсеров террористических актов: покушение 30 августа на В. И. Ленина на заводе Михельсона, убийство 20 июня 1918 г. члена президиума ВЦИК, наркома по делам печати, пропаганды и агитации, редактора «Красной газеты» В. Володарского (Гольдштейн Моисей Маркович, 1891–1918) и 30 августа председателя Петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого (1873–1918).279
После убийства Л. Канегиссером Урицкого и покушения на Ленина большевики стали проводить политику красного террора.
В Александровском училище с полуночи заводят мотор грузовика, и сквозь его гул изредка прорывается тявканье пулеметов.
В одну из ночей под огнем пулемета погибает и чекист Морозов, изобличенный в садизме при допросах. «Нам не нужны Джеки-потрошители [280] ; наша сила в железном спокойствии», — напишет по этому случаю Дзержинский в очередном номере известий Всечека.
«Почему же вы не преследуете провинциальных садистов?» — спросил его на заседании пленума беспартийный рабочий.
280
Джек-Потрошитель — знаменитый английский преступник, вспарывавший животы своим жертвам.
«Потому, что окраины не вышли еще из первого, изжитого нами в Кронштадте периода, периода святой злобы!..»
«Дзержинский в поисках врагов рано или поздно заберется в Кремль!» — эта мысль не дает спать Троцкому. И каждый раз, приезжая в Москву и узнав об обличительных речах, произнесенных Дзержинским по поводу военспецов и их образа жизни, великолепный Леон не выдерживал. На заседаниях главарей партии он схватывался со своим врагом.
«Вся моя работа на фронте пропадает оттого, что некоторым Калигулам [281] нужна голова всего мира!»
281
Калигула — прозвание Калигула носил Гай Цезарь Германик (12–41), римский император с 37 г. Калигула требовал, чтобы его чтили как бога, и впал в т. н. «кесарево безумие». Был убит участниками заговора трибунов. Показательна характеристика Калигулы, данная Н. А. Тэффи в «Всеобщей истории, обработанной „Сатириконом“: „Ему было лень даже рубить головы своих подданных и он мечтал, чтобы у всего человечества была одна голова, которую он мог бы наскоро оттяпать“» (СПб., 1910.— С. 41).
Дзержинский презрительно молчал…
«Наступают самые тяжелые дни, — сказал Троцкий прошлым летом, — я не уверен, что из нашей же среды на меня не будет сделано покушение! Что думают по этому поводу товарищи с Лубянки?»
«Всероссийской комиссии по борьбе с контрреволюцией пока не нужна голова товарища Троцкого», — ответил Дзержинский.
Когда происходят эти диалоги, Ленин тихонько подсмеивается. Председатель совнаркома знает, что сторожевая овчарка должна быть страшна даже наиболее верным слугам. Она признает только хозяина.
Кроме Троцкого, непримиримой ненавистью Дзержинский ненавидит Радека [282] . За то, что тот спекулянт, и в период первого посольства в Берлине возил в Москву товары и валюту; за то, что Радек всем существом противоположен Дзержинскому, как только может быть циник, гурман и вивер противоположен Савонаролле, ставшему инквизитором. Если у Дзержинского отнять советскую республику, он никому не нужен, он умрет с отчаянья; если ее отнять у Радека, у него останутся деньги, он поедет в Стокгольм и откроет контору по продаже и обмену ворованных вещей…
282
Радек (Собельсон) Карл Бернгардович (1885–1939) — член РСДРП с 1903 г., с 1908 г. деятель германской социал-демократической партии, после Февральской революции член Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме; вернулся в Петроград после Октябрьской революции, с ноября заведовал отделом внешних сношений ВЦИК и отделом Центральной Европы Народного комиссариата иностранных дел; был членом делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске; в ноябре 1918 г. был отправлен в Германию, где участвовал в организации Первого съезда Коммунистической партии Германии; возвратился в декабре 1919 г., в 1919–1924 гг. — член ЦК РКП(б), в 1920–1924 гг. — член Исполкома Коминтерна.
В августе 1920 года, в дни временных польских поражений, было составлено польское советское правительство, в которое вошли и Радек, и Дзержинский. Правительство двинуло из Москвы в Минск. Радек ехал в убранном цветами салоне; какая-то дама всю дорогу пела французские шансонетки и играла на рояле, из окон вылетали пустые бутылки, остатки еды, хлеба.
Дзержинский с неразлучными сотрудниками следовал в другом, полутоварном составе. В «приспособленной теплушке» за столом, освещенным фонарем, сидел Дзержинский и принимал донесения от фронтовых и вновь образованных чека.