Авиатор: назад в СССР 14

— Хорошо. Точнее, очень плохо, если не сказать ужасно. У вас времени не хватило подготовить более развёрнутый доклад, а?! Товарищи генеральные, так дело не пойдёт. Где статистика, цифры, итоги и предложения по дальнейшей работе? — холодным тоном произнёс Чубов и встал из-за стола.

Белкин и Самсонов выглядели спокойно. Кажется, они уже привыкли к подобному поведению.

— Егор Алексеевич, заключительные результаты были получены нами три дня назад. Анализ требует большего количества времени… — начал говорить Белкин, но Чубов его недослушал.

— Это было раньше. На самом верху требуют изменений, — кивнул Чубов в сторону портрета Горбачёва, висевшего на стене.

Тут началась речь Егора Алексеевича. В ней он заявил о необходимости революционных сдвигов.

— Переход к принципиально новым технологическим системам, к технике последних поколений, дающих наивысшую эффективность, — продолжал он своё выступление.

Я как будто слушаю выступление на каком-то пленуме. Много слов и пока ничего конкретного. Когда говорили генеральные конструкторы, там хоть были некоторые итоги. Здесь же лишь лозунги.

— Всем понятно? — завершил речь Егор и вернулся на место. — А теперь хочу послушать лётчиков. Что они мне скажут по итогам командировки.

Я посмотрел на Чубова, а потом на Морозова и Печку. Лётчики-яковлевцы только пожали плечами.

— Она завершена. Результаты вам озвучены, — спокойно ответил я.

— Вы же, Родин, были старшим всей группы. Поделитесь впечатлениями. И как вообще случилось, что были повреждены столько испытательных образцов? — злобно зыркнул на меня Чубов.

Если посчитать повреждённые машины, то их количество равняется… да мы все самолёты повредили. Даже Як-44 имели серьёзные отказы. Но в данном случае, мы выполняли специфическую задачу. Ещё и много материала дали инженерам для работы.

— Вопрос не ко мне.

— Да?! А кто же тогда будет отвечать? — продолжал давить Егор.

Не понимаю, зачем эту комедию разыгрывать. Будто он не знает, с кем мы работали. В Средиземном море решались вопросы гораздо более высокие, нежели сохранность техники.

— Могу только вам посоветовать обратиться на площадь Дзержинского, дом 2.

Чубов отклонился назад. Как-то он слишком явно хотел выведать у нас информацию.

— Я там уже был. И в Совете Министров был. Знаете, что мне там сказали?

Дурацкий вопрос. Будто мы в Сенатский дворец, где заседает Совет, на работу ходим.

— Мне сказали представить вас к награждению самим… — произнёс Чубов и указал назад.

Вновь в поле зрения попал портрет Горбачёва. Мне кажется, что ему уже икается от столь частого упоминания.

— Мы не против. А чем наградят? — «проснулся» Морозов.

Олег не сдержал улыбку, как и ещё пару человек. Коля — сама простота.

— Грамотой. От имени Верховного Совета. На большее вы не наработали. Все свободны. Белкин и Самсонов со своими лётчиками остаются.

В кабинет вошла Катенька и ещё два человека с подносами.

— Долго ходишь. Не до чая. Идите отсюда, — сказал Чубов.

Ну вот, даже чаю не попили! Я не очень расстроился, а вот Коля хотел перекусить.

— Есть хочу, Серый. Давай под шумок свалим, — предложил Морозов, пока «яковлевцы» медленно выходили из кабинета.

— Мы слишком заметны. Потерпи. На корабле же терпел, — ответил я.

— Там вариантов не было.

Чубов прикрыл окна и внимательно оглядел нас.

— Значит, ничего не расскажете, так? Думаете, мне неизвестно, что были стычки с американцами. Что после их ударов были повреждены два новых МиГ-29М на стоянках в Ливии. А что же вы мне не рассказываете, как повредили двигатель на МиГ-29К? Вашем любимом борту номер 311. Про Суховцев я промолчу. Там тоже хватает повреждений. Мне кто-нибудь ответит, в чём дело?

Вообще, Егор Алексеевич вёл себя достаточно спокойно. Голос холодный, спокойный. Эмоциям Чубов не поддавался. Правда с упорством идиота он пытается узнать то, что ему знать не положено.

— Егор Алексеевич, вам уже сказали, кто может ответить. Не забывайте, что наши лётчики связаны некими… обязательствами с известным всем Комитетом, — проговорил Белкин.

— И мы, и вы тоже, — поддержал его Самсонов.

— Прекрасно. Вы все тоже связаны обязательствами с нашим Министерством. А потому, подготовьте представление на своих лётчиков.

— Наградить грамотой можете и вы. Без представления, — заметил Самсонов.

— Это был сарказм, если вы не поняли. КБ Яковлева тоже поставлю подобную задачу. Думаю, орденов Октябрьской революции будет достаточно.

На лице Олега и Николая было расстройство. Морозов и вовсе скривился так, будто лимон съел.

Орден Октябрьской революции — высокая награда. Ниже, чем орден Ленина, конечно. Глупо было ожидать от «моего друга» Чубова чего-то большего. И правда, хорошо, что хоть грамотой не ограничился.

— Также ваши конструкторские бюро теперь должны быть готовы к важному правительственному заданию.

В кабинет постучались. Дверь открылась, и появился заместитель Чубова Борис Паклин. Раньше он был замом Белкина, но потом ушёл в Министерство. Тот ещё товарищ для наших фирм!

— Всем добрый день! Но привыкайте к словам «Бон Жюр»! — радостно заявил Паклин.

Странный какой-то намёк. Даже Чубову он не слишком понравился.

— Борис Николаевич будет возглавлять работу по подготовке к данному мероприятию. Мне нужно от вас по два лётчика, плюс резервные…

— Для чего? — спросил Белкин.

— Не перебивайте. Также нужно подготовить по два истребителя для демонстрационного показа. Это должны быть новые и самые последние модификации. Можете даже использовать Су-27К и МиГ-29К. Так же…

— Зачем эти демонстрационные показы? У нас сейчас много работы по исследованию данных после командировки. Плюс мы новые модификации разрабатываем. Зачем какие-то демонстрации сейчас? — перебил Егора Самсонов.

Дело говорят генеральные. Люди устали после командировки, а тут надо какие-то показухи устраивать.

— Я сказал, не перебивать меня, — твёрдо заявил Чубов. — Решение принято не мной, но я его предложил председателю Совета Министров.

Насколько я успел узнать, председатель — теперь товарищ Русов. Думаю, там не было больших споров по принятию данного решения. Вот только, что это за показ такой, что нужно одобрение «сверху»?

Тут я и вспомнил, как вошёл в кабинет товарищ Паклин. С каким приветствием он это сделал.

В кабинете зазвонил телефон.

— Борис Николаевич, доведите распоряжение Совета Министров, — сказал Чубов и снял трубку.