Авиатор: назад в СССР 14

Пока он тихо выслушивал кого-то на другом конце провода, Паклин достал бумагу и начал водить пальцем.

— Тут много всего, но главное, что нам поставлена задача на участие в Международном авиакосмическом салоне в Париже. А именно в Ле-Бурже.

Вот это новость! Морозов аж присвистнул. Чубов повесил трубку и продолжил вместе с нами слушать Паклина. Как только он закончил, Егор Алексеевич снова взял слово.

— Борис Николаевич руководит подготовкой. Я — заместитель руководителя делегации в Париже. Возглавит её товарищ Русов. Срок готовности и предварительного показа — конец мая этого года. Есть вопросы?

— Да. У меня только два лётчика готовы на данную минуту. И то, основной показ я могу доверить только Родину. Он и Морозов убывают в отпуск, и это не обсуждается, — занял твёрдую позицию Белкин.

— У меня есть, но я бы тоже отправил Олега. Ему так же не мешает отдохнуть после длительной командировки, — снова поддержал коллегу Самсонов.

— Хорошо. Вы можете отдыхать столько, сколько нужно. Конец мая — крайний срок готовности. Это указание Совета Министров.

Здесь ничего не поделаешь. Приказ выпущен на высоком уровне, а Чубов не учёл возможности конструкторских бюро. Но время есть.

Ух! Если пустят в Париж, Вера обзавидуется. Хотя, может, и её удастся взять с собой.

И вновь звонок. Теперь это уже был не внутренний или городской телефон. Так громко может звонить аппарат связи с высокими лицами. Причём на телефоне даже нет дискового наборника.

— Слушаю, Чубов! Да. У меня. Уже распорядил… распорядился. Конечно, всё по высшему разряду! Понял, поздравлю. До свидания, — произнёс Чубов и повесил трубку.

Он пригладил волосы и встал со своего места. Медленно снял пиджак со стула, надел его и начал застёгивать.

— Звонил товарищ Русов. Я должен выполнить важное поручение председателя Совета Министров СССР, — заявил Егор Алексеевич и вышел в центр кабинета. — Я попрошу товарищей Родина, Морозова и Печка выйти сюда и встать в одну линию.

Это что за дела? Какой-то розыгрыш? Мы выполнили распоряжение Чубова и выровнялись перед ним.

Лицо Егора Алексеевича было серьёзным. Огненный взгляд слегка потух, но держался ариец статно. Первым Чубов подошёл ко мне и пожал руку. Причём это был нормальное мужское рукопожатие. Никакого желания сжать ладонь сильнее у Чубова не было.

— Я уполномочен, от имени председателя Совета Министров, поздравить вас, Сергей Сергеевич. Вы будете представлены к званию Героя Советского Союза!

Глава 17

В кабинете раздались аплодисменты. Форточка в окне распахнулась от порыва ветра. Егор Алексеевич пытался сохранять выправку. И тем не менее, глаза выдавали в нём разочарование.

Давно мне не приходилось так удивляться. Чубов, жмёт руку, да ещё и поздравляет меня с представлением к столь высокому званию! Мир перевернулся!

— Спасибо, Егор Алексеевич, — поблагодарил я.

— Поздравляю! От себя лично хочу сказать, что такое внимание к представителям авиационной промышленности дорогого стоит. Рад, что вы с нами, — буднично произнёс Егор Алексеевич.

Вроде всё хорошо сказал, но со словом «рад» переборщил. Не настолько он мне симпатизирует.

— Товарищ Морозов, уполномочен и вас тоже поздравить, — подошёл к Николаю Чубов и аналогично довёл до него радостную новость.

Затем поздравили и Олега Печку. Пока Чубов выполнял возложенные на него обязанности, у меня внутри всё замерло.

Не думал я, когда переступал порог военного училища, что мне придётся услышать слова о представлении к званию Героя Советского Союза. Да и не поэтому я пошёл в армию.

Я просто грезил небом, что зубы сводило. Я хотел служить своей Родине — той, что лучше всех на свете.

— Хотите, ещё что-то сказать? — отвлёк меня от мыслей Чубов.

— Нет.

— Прекрасно. Как только будет вызов на награждение, вам сообщат. Будьте готовы. Это очень важное мероприятие. Вручать будет сам… — в очередной раз Чубов показал на портрет Горбачёва.

Чрезмерно он уважителен к главе государства. Так преклоняется перед ним, что боится по имени и отчеству называть.

— Теперь прошу оставить нас. У меня разговор с вашим руководством. Можете подождать в приёмной. Там и чай уже принесли, — сказал Егор Алексеевич и пошёл на своё место, по пути снимая пиджак.

В приёмной и правда был накрыт мини-фуршет. Ароматные бутерброды с колбасой и сыром, говяжьим языком и красной икрой. Ваза с различными конфетами и несколько вариантов варенья.

Коля решил попробовать всё и уже через десять минут набил щёки под завязку.

— Ты бы хоть запивал, а то всё в сухомятку, — предложил я ему, попивая чай.

Морозов что-то произнёс, но рот был слишком набит.

— Пускай ест. Как тебе новость? — спросил у меня Олег.

— Смотря какую ты имеешь в виду.

— Про представление на Героя обсуждать нечего. Это здорово! А что думаешь про Ле Бурже?

Новость о возможной поездке во Францию очень понравилась. Вообще, побывать в Париже круто! А на таком форуме, где будет лучшая авиационная техника со всего мира, вдвойне интереснее.

— Идея хорошая. Только зачем это нам? Мы выходим на мировой рынок вооружения?

Олег чуть не пролил чай от неожиданности. Не такого ответа он ожидал.

— Интересная и неожиданная мысль. Действительно, зачем?

— Страны соцлагеря и так получат новые самолёты. Союзников вроде Ливии тоже не обделят. Поездка в Париж — это хорошо, но нас же не на экскурсию туда направляют.

— Бурченко? — тихо спросил Печка.

— Нереально. Ребятам с его ведомства что, не хватает работников в тех местах? Тут изменение политики государства. Ты же слышал, какие речи толкал Чубов?

Олег допил чай и поставил пустую чашку на стол.

— Вообще его не слушал. Все эти программные выступления нам с тобой неинтересны должны быть. Мы люди дела, а они «про поговорить», — улыбнулся Печка.

Кажется, Олег уже начинает замечать, как меняются руководители государства.

Двери открылись и в приёмную вышли Паклин, Белкин и Самсонов. Самым довольным был Борис Николаевич. Он подошёл к нам и поздравил с представлением.

— Рад за вас, но теперь о деле. Родин, очень жаль, что вы уходите в отпуск в такой момент. Много работы по подготовке, а вы будете отдыхать, — с лёгким наездом начал Паклин.