Аврора. Заря сгорает дотла

Подняла голову к грязному балкону над узким переулком и задумчиво почесала шею:

— Надо будет обратить его внимание на это. Пусть запакует еще с собой пирога, что ли.

Кудесница вырвала бумагу из рук Аврора с недоверием и жадно вчиталась в строки.

— Как ты... невероятно! Ты хоть петь умеешь?

— Как соловей.

У Тильды отпала челюсть. Ро отобрала договор и спрятала на место. Похлопала кудесницу по плечу бордового платья, сохраняя самую серьезную мину:

— Ты ведь помнишь, что аврорам положено шесть талантов?

И прыснула со смеху, когда их глаза встретились. Тильда расхохоталась следом.

— Да ты крючкотворец, Аврора!

— Он первый предложил мне играть на сцене, — возразила Ро, с безразличием пожимая плечами. — Идем? Куда дальше? Ну, а остальное... элементарные основы капитализма.

— Капита... что?

— Там, где я жила, договоры были всюду. Предприниматель из меня был никакой, капиталист — еще хуже, но, наверное, мир, в котором мы живем, впитывается в наши легкие вместе с воздухом, которым мы дышим, оставляет отпечаток, хотим мы того или нет, и идет вместе с нами по нашей жизни, куда бы нас не занесло... И вот — когда я всего лишь пытаюсь выжить, я прибегаю к тому самому крючкотворству, которое всегда ненавидела и имею неожиданный успех... Смешно, верно?..

Аврора с досадой поддала носком тапка обглоданную кем-то бездомным кость. Тильда посмотрела на новообретенную подругу иначе, и сейчас в ее глазах читались страх? изумление? уважение? отчуждение?

Как обычно бывает, если сказать больше, чем следует. Ро усмехнулась:

— А вот Гаррику не повезло — у него и такого нет. Ну ничего, банкротство ему не грозит, а вот перспектива наконец завершить строительство оперы — очень даже.

— Это как? — поразилась Тильда, на сей раз — заинтересованно.

Значит, удалось проехать неудобную тему.

— Ну, смотри. Если мы пригласим влиятельных и богатых людей из разных частей империи...

Они успели добраться до переулка Падающей Звезды, на которой находилось злачное заведеньице Гаррика Тенора (Ро критичным взглядом оценила некогда добротное дерево, унылую атмосферку и давно не чищенные столы, винный смрад вперемешку с аппетитным запахом овощной похлебки, пару дверей наверху и парочку буканбуржцев в углу за кружками пива), едва не довести Гаррика Тенора до удара требованием двух бесплатных обедов согласно договору — пришлось пригрозить тюрьмой, которая грозит всякому, кто не выполняет того, под чем поставил свою подпись — а Тиль все не могла прийти в себя. Ни от «крючкотворства», ни от грандиозности плана смешать Буканбург, Мерчевиль и Тополь на представлении первого орботто. И это Ро еще ничего не сказала про туризм, экспедицию, внедрение кухни и заморские товарах. И вправду - насколько закостенелый народ эти вестландцы! Взирает, как на седьмое чудо света.

— Добрый день, — ледяным тоном приветствовала их изможденного вида женщина в зеленом цветном платке, повязанным на голову вроде тюрбана.

Платок был засален и его владелица весьма гармонично вписывалась в и вовсе засаленный трактир.

Женщина бухнула тарелку с неровно нарезанными толстыми ломтями хлеба на стол.

— Привет, Винни, — поздоровалась Тильда.

Ах, значит, вот она — «пассия» Гаррика. Которая вроде старается отвадить возлюбленного от перспективы спиться, но всякий раз терпит поражение. Которая велела передать пирог нашумевшей соседке, а теперь вышло, что соседка им — нахлебник.

— Аврора Бореалис, — улыбнулась Ро как можно вежливее и протянула руку. — Пирог со сливами — просто пища богов, благодарю от всего сердца!

Виннифреда слегка оттаяла, но руки не пожала.

Хотя и пирог, конечно — не пища богов. Но кривить душой надо уметь, если жить хочешь.

На задворках души Аврора даже почти себя ненавидела. За крючкотворство, за лесть, за то, что она делает все, чего терпеть не может, чтобы просто жить, и жить так, как она считает нужным.

— Суп придется подождать, — объявила Виннифреда. — Он еще не доварился.

Хоть бы дизентерию не подхватить какую, что ли. Лапшичная «Руззи» вселяет в душу куда больше оптимизма.

— Слышала, вы тоже будете играть на премьере?

Виннифреда обернулась яростно и выдала:

— Главная роль должна была быть моя!

Так вот она — причина ее враждебности — обычная ревность?.. Но, честно говоря, из тривиального чувства красоты... Конечно, она, Аврора — тоже не образец прекрасного, но она хотя бы знакома с шампунем и мылом...

Ро даже и слов найти не смогла. Только руками развела.

— Винни, остынь, — вмешалась Тильда смешливо, — я знаю эту историю, дядя в детстве рассказывал. Главная героиня спит почти все время.

— Но он ее там целует — Гаррик мне все рассказал! — возразила ревнивая подавальщица.

Ро открыла рот и захлебнулась собственной слюной, попавшей не в то горло. Упс. Она и забыла про столь ключевой момент...

— Слышала бы ты, как он восторгался!

Грудь Виннифреды обиженно вздымалась. Ро замахала руками поспешно:

— Мы сделаем, как в корейских сериалах — он просто наклонится и постоит, и ничего не будет, обещаю тебе! Я сама не горю желанием... Да вообще не горю. И не позволю...

Гадость какая — представить даже. А вот Фаррел — нормально, и она бы не против... Ах, все не в ту степь, Ро, все не в ту.

— Мы не будем целоваться, — твердо тряхнула головой Аврора. — Обещаю. А его восхищение... Он — поэт, Винни. Я бы с удовольствием...

— Я тебе не Винни.

Надменно фыркнув, подавальщица удалилась.

Мда. Такими темпами ее отравят в этом клоповнике еще до того, как наступит завтра.

Тильда подала голос, задумчиво раскрашивая хлеб:

— Я бы тебе не советовала с Виннифредой ссориться. Она — не только звезда нашего театра, ее еще и весь Нижний город обожает.

— Она что же, поет хорошо?

— Да как... перепонки в ушах не лопаются, и то дело.

Аврора повела бровями. «И то дело».

— Ведь даже если вы не будете целоваться по-настоящему, все равно все будут думать, что вы целовались, понимаешь? И... Фарр тоже.

Аврора ответила быстрее, чем подумала.

— Фарр такие места не посещает, я уверена.

— Это почему же?

— Ну... Он слишком для этого приземленный. И, вообще... при чем здесь Фаррел?! Я не хочу принимать никаких решений по его поводу!

— Подруга, так я и не прошу тебя об этом! — рассмеялась Тильда и протянула хмурой Авроре кусок хлеба.

Ро помрачнела еще сильнее. Отщипнула кусок хлеба, скатала в комок, засунула за щеку. Она ожидала этого момента. Когда захочется перестрелять всех, кто осмеливается существовать и нарушать ее дыхание и биение сердца. Из остатков приличия она буркнула:

— Напомни, почему мы — подруги?

— Потому что я на твоей стороне? — пожала Тиль плечами. — Ты как заря. Знаешь, будто была ночь, а теперь... все зашевелилось, вот-вот наступит утро... Ничто не будет как прежде. Я в восторге. Даже провозглашение империи ничего по сути не изменило. А ты... ты меняешь все просто тем, что ты есть. Вот... хочешь, чтобы ОК стали по-настоящему едины. Театр... Тогда надо действительно хорошо спеть. Лучше, чем Виннифреда. Чтобы нас на подняли на смех. Ты ведь точно поешь как соловей?