Азбука для побежденных

— Вот и славно. Доброго вам пути, — кивнула официантка.

…Когда Аполлинария, выйдя из кафе, дошла до поворота, она вспомнила слова бабы Ноны о зонтике. Солнце сегодня и впрямь было яркое, и Аполлинария решила, что зонтик стоит всё-таки опробовать. Она сняла зонтик со сгиба локтя, отстегнула ремешок, и нажала на металлическую кнопочку, расположенную у ручки. Механизм звонко щёлкнул, зонтик открылся, и…

…и по камням мостовой запрыгал маленький стеклянный шарик с неразличимой в ярком солнечном свете золотой искрой внутри. Он подпрыгнул несколько раз, налетел на выступающий камень, и рассыпался в пыль, которую тут же подхватил и унёс легкий летний ветерок.

— Значит, это всё-таки был не сон, — сказала Аполлинария. — Это была правда. Неужели я и впрямь жила в том мире? Ужасно. Мир, у которого ненастоящее небо, и в котором кто-то верит в ненастоящего бога. Той женщине и впрямь было очень грустно, жаль, что я почти ничего не помню, а шарик разбился, значит, ничего больше вспомнить не получится. Что ж, значит, так тому и быть. Любопытно, а все те, кого я встречаю здесь, настоящие, или нет?

Она подняла над головой маленький зонтик, и, не торопясь, пошла в сторону площади, туда, где под вечно солнечным небом гуляли люди, в реальности которых Аполлинария теперь имела полное право сомневаться.

* * *

Ит закрыл книгу, и отодвинул её на край стола.

— Дочитал? — спросил Скрипач. Он стоял у мойки, и вытирал последнюю чашку — прочие уже стояли в сушилке. — Ну и как тебе?

— Знаешь, она чем-то напоминает Аду. Аделию Шефер, — ответил Ит. — Что-то общее у них, безусловно, есть.

— Старость, — пожал плечами Скрипач. — Это же очевидно.

— Не только это, — покачал головой Ит. — Старость тоже бывает очень разная.

— Тогда безнадежность, — ответил Скрипач.

— Я бы сказал иначе, — Ит опустил взгляд. — Они понимают одинаковые вещи, вот только женщина из сна Аполлинарии продолжает бороться, а Аделия, как ты сам помнишь, опустила руки, и сдалась. Но ход мыслей у них схож.

— В чём именно? — с любопытством спросил Скрипач.

— Они видят несовершенство мира, — ответил Ит. — И хотят хоть что-то в этом мире улучшить. Что-то небольшое, но это небольшое изменило бы на самом деле очень и очень многое. Знаешь, рыжий, мне надо хорошенько подумать.

— О чём? — с подозрением спросил Скрипач.

— Понимаешь, это письмо, про ненастоящего бога… там были какие-то маркеры, детали, которые я чувствую, но до конца пока не понял, — признался Ит. — Такое ощущение… блин… словно я уже это где-то видел. Или не видел. Слышал. Ощущал.

— Ты поливал сухие цветы? — спросил Скрипач. — Хотя, с твоей любовью к цинниям и садоводству с тебя станется.

— Я не про циннии, — отмахнулся Ит. — Принцип. В этой главе определенно есть нечто, и это нечто связано напрямую с нами, рыжий, но я не могу это нечто определить.

— Я тоже не могу, — признался Скрипач. — Нет, ты прав, связь действительно есть, и что-то такое я ощущаю, что верно, то верно. Нечто смутно знакомое, но в то же время — нет. Словно это знакомое кто-то спрятал в коробку, и я пытаюсь понять, что же там гремит.

— Вот-вот, самое верное определение, — согласился Ит. — И гремит знакомо, и тяжесть привычная, но что это — догадаться невозможно. Ладно, может быть, потом удастся понять. Что у нас на сегодня, кстати? — спросил он. — Министр, или позанимаемся той теорией, что предложила Лийга?

— Министр, конечно. Надо его пощупать, чтобы выяснить, откуда всё-таки взялась эта книга, — сказал Скрипач. — Мистика какая-то! Вот ты ожидал, что поиск оригинал-макета сумеет зайти так далеко?

— Скорее уж высоко, — поправил Ит. — Нет. Думал, всё будет проще. Чует моё сердце, мы скоро упрёмся в потолок.

— Ага, — покивал Скрипач. — Потому что чинуши скоро закончатся. И что дальше? Кто у них там ещё выше может быть? Некто из Метатрона? Им кто-то извне морочил головы?

— Не исключено, — Ит встал. — Вот только тут, сдается мне, права окажется Лийга. После министра можно будет выходить во внешку, и искать уже там. И совсем не факт, что внешка — это будет предел.

— Почему?.. — Скрипач нахмурился.

— Да потому что вся внешка — это данная доля Сферы, — объяснил Ит. — А Фэб с Бертой читали эту книгу в другой доле. И мы при всем желании пока что не можем понять, как это работает.

— И не факт, что сможем, — подвел неутешительный итог Скрипач. — Ладно, поехали, поиграем в агентов, по старой памяти. Министр, как ты догадываешься, сам себя не пощупает.

Глава 12 Ил и бумага

— Я не хочу туда идти, — Аполлинария отвернулась. — Извините, баба Нона, но у меня сегодня свои дела.

— Ты чего, обиделась, что ли? — спросила тётя Мирра. — Из-за этого своего сна? Что за глупости, Поля. Нельзя так себя вести. Это некрасиво.

— Как я себя веду? — спросила Аполлинария.

— Как обиженный ребенок, — проворчала бабуля Мелания. — Маленький, глупый, капризный обиженный ребенок. Тебе это очень не идёт.

— Ну и что? — с вызовом спросила Аполлинария. — Даже если и так. Пусть не идёт. Но вы ведь не хотите отнять у меня право обижаться, если я обижаюсь по делу?

— По какому это делу ты обижаешься? — спросила бабуля Мелания.

— Да вот по такому! Шарик был! Он выскочил из зонтика, и разбился. А если шарик был, то и сон был вовсе не сном, — рассержено произнесла Аполлинария. — И вообще, мне это надоело. Поля, поди туда, Поля, поди сюда, Поля, принеси это, Поля, принеси то! Я вам кто? Служанка?

— Ну, это как сказать, — пожала плечами тётя Мирра. — Служанка, думаю, не совсем подходящее слово. Ты, если подумать, нам помогаешь по мере сил и своих возможностей.

— Как и все другие, да? — прищурилась Аполлинария. — Слышала я, что такие, как вы, есть у каждого, кто живет в Городе. Это так?

— А хоть бы и так, — ответила баба Нона. — Тебе-то что с того? Других нас ты никогда не увидишь, поэтому тебе без разницы, есть они или нет.

— То есть это либо какой-то хитрый обман, либо условие, верно? — спросила Аполлинария. — Условие, из-за которого без вас никак не обойтись. Я права?