Бабье царство
Шрифт:
– Я хочу быть председателем!
– впрямую рубанула Петровна - Я тоже без колхоза жить несогласная. Пусть народ меня слушает, будет у нас колхоз!
Круглов улыбнулся.
– Давайте проголосуем. Кто за Надежду Петровну, прошу поднять руки.
Мгновенно вырос лес рук, Круглов начал считать и бросил:
– И так: видно: избрана единогласно.
Руки опускаются, и тут Круглов начинает смеяться, и смех его подхватывают все колхозники. Опустив .голову, красная от напряжения и боязни, что вдруг да не выберут, Надежда Петровна сама за себя поднимает руку...
...И снова
Посреди плошади расстелен брезент, на нем горка зерна, с мешок, не больше, и над жалкой этой горушкой стоит, твердо упираясь ногами в землю, Надежда Петровна. Вокруг - колхозники.
– Давайте семена, люди добрые!
– кричит Петровна.
– Запозднились мы с севом. Уходит золотое время!..
– Какой может быть сев, Петровна?
– говорит смазливая, хотя и не первой молодости, Марина Петриченко.
– Наши, слыхать, обратно отступают. Всем нам тикать придется.
– Об этом не мечтайте!
– веско произнесла Петровна.
– Наши не отступают, немец не придет. И давайте, женщины, забывать про немца. Давайте помогать фронту, чтоб наши мужья с победой вернулись и нас любили.
Подходит Софья и опорожняет мешок с зерном в общую кучу.
Дуняша приносит меру зерна.
Приносит зерно Настеха
Анна Сергеевна привозит на тачке два мешка.
– Усе, Петровна!
– сообщила она - Подобрала до зернышка!
– Ты-то подобрала, а другие дорожатся. Не хватит нам площадь обсеменить. Женщины!
– гаркнула Петровна.
– Давайте хоть по горсти!
– Петровна, - опять высунулась Марина Петриченко.
– Как же мы переживать будем, коли все отдадим?
– Освоим площадь - переживем. Не освоим - все равно с голоду подыхать!
...Удлинились тени, день склоняется к вечеру. Медленно-медленно растет горушка зерна. Несут буквально по горсти, по кружке, по совку.
– Слухай, женщины, так не пойдет!
– кричит Петровна - Тут все равно не хватает. Я буду в рельсу колотить, пока на всю посевную площадь не наберется.
Тягостный, неумолчный звон, казалось, навечно поселился над деревней. Хозяйки захлопывали двери, окна, чтобы не слышать этого звона. Дети плакали в зыбках, тревожно ревела уцелевшая скотина
– Ишь, разымает ее, дьявола!
– со злобой сказала Софьина свекровь. На кой только ляд мы ее выбирали!
– Нешто она для своей выгоды?
– Так где ж взять зерно-то? Все подчистую снесли.
– Ой ли?
– прищурилась Софья.
– А если по сусекам поскрести, может, и у нас семечко-другое найдется?
– Тс, дурища! О детях подумай!
– шикнула на нее свекровь.
– Снесем последнее, а назад - хрен да манень-ко получим!
– Петровна не обманет.
– Ну, как знаешь! Коли у тебя о детях сердце не болит..
– То-то и оно, что болит! Сообща мы, может, переживем, а поединоличности все равно сдохнем".
...Поздний вечер. Деревня словно вымерла. Неумолчное било разогнало людей по домам. Все схоронились за дверьми и ставнями своих полусожженных домов.
К Надежде Петровне подошли Анна Сергеевна и Дуняша.
– Кончай, Петровна, свое занятие. Больше все равно никто ничего не даст.
Петровна
выпустила железную полосу, вернее, она сама выпала из ее ослабевшей руки.– Как же так?..
– проговорила Петровна - Цельного мешка не хватает.
– Ну и леший с ним!
– плюнула Анна Сергеевна.
– Обсеменимся чем есть!
– Не хочешь ты меня понять!
– Петровна утерла взмокшее лицо.
– Коли в малом уступить, и большое между пальцев уйдет.
Пошатываясь, она побрела к своему жилью, Анна Сергеевна и Дуняша сочувственно последовали за ней.
– Ложись-ка спать, - посоветовала Анна Сергеевна, - утро вечера мудренее.
– Утром сеять надо, - угрюмо отозвалась Петровна.
Они вошли в избу. Петровна сорвала с себя чистую рабочую кофточку и натянула на круглое тело какой-то рваный азямчик, повязалась обгоревшим платком, скинула сапоги, а босые ноги сунула в драные калоши. Анна Сергеевна и Дуняша с удивлением следили за этим переодеванием.
– Чего это ты оделась, как от долгов?
– поинтересовалась Анна Сергеевна.
Петровна не ответила. Прихватив мешок, она вышла на улицу и под окнами соседского дома завела протяжным голосом нищенки:
– Подайте, люди добрые, хоть полгорсточки, хоть единое семечко!
Открылось окошко, чей-то стыдливый взгляд упал на Петровну, и ставня захлопнулась.
– Будет тебе срамиться-то на старости лет!
– укорила подругу Анна Сергеевна
– Подайте, люди добрые, хоть полгорсти, хоть семечко! И вдруг Дуняша подхватила тонким голоском:
– Подайте, люди добрые!.. Из дома донеслось:
– Пойди отнеси, она, дьявол, все равно не отвяжется. Истово, с поклоном Петровна приняла от Софьи "подаяние" и пошла дальше.
– Подайте, люди добрые, хоть полгорстки, хоть единое семечко!
– Подайте, люди добрые!..
– тоненько подхватывает Дуняша.
Из окна высунулась Комариха.
– Некрасиво, Петровна! Председательница колхоза, а, как побируха, с рукой ходишь.
– Для вас же, черти! Для вас на старости лет с рукой пошла!
И уж из многих окон - кто с ухмылкой, кто с недоумением, кто с проблеском стыда - следят люди за странным и невеселым представлением Петровны. И все видят, что по лицу председательницы градом катятся слезы.
– Эй, бабы!
– крикнула Анна Сергеевна.
– У кого совесть есть?
– Она забрала мешок из рук Надежды Петровны, широко распахнула ему горло.
– Сыпь, не жалей!..
Из домов, полуодетые, показались женщины с ведрами, полными зерна...
– Я сделаю вас счастливыми, сволочи, - полуслепая от слез шепчет Крыченкова, - насильно, а сделаю...
..Летняя ночь, светлая, как день, но не от полной луны, не от звездной россыпи - от зарниц артиллерийских залпов, охвативших весь горизонт, от прожекторов, ошариваюших голубыми лучами рваные облака, от ракет, стекающих каплями на землю. Красная строчка трассирующих пуль прошивает небо. Гудят в выси самолеты, то и дело сбрасывая ракеты. Тяжелый грохот сотрясает воздух. Не спит деревня. Бабы и девки сгрудились вокруг Надежды Петровны.
– Опять Суджу бомбят...
– Городок с ноготок, а сколько беды принял!..