Бахир Сурайя

У них даже имелось десятка два объяснений разной степени идиотизма, но я склонялась к тому, что защита от песчаной пыли еще никому не повредила, а шанс встретить кого-то знакомого посреди пустыни стремится к нулю. А арсанийцы свою знать берегли свято — потому как среди нее встречались самые сильные маги и могущественные воины, прекрасно поддерживавшие пугливое уважение к племени в целом.

Только вот это и было их основным занятием. В охрану благородные все-таки обычно не шли.

И уж точно не стремились так отчаянно набиться в компаньоны случайно подвернувшейся девице — «зеркалу». От нашего брата арсанийцы в принципе старались держаться подальше.

Молчаливое наблюдение все больше утверждало меня в мысли о том, что с моим проводником не все ладно. Что-то он натворил — настолько жуткое, что племя махнуло рукой даже на ценные гены сильного мага и оставило его позади. Что-то, о чем сам Камаль не хотел даже вспоминать — иначе с чего бы ему соглашаться на клятву не спрашивать ни о чем вместо того, чтобы потребовать-таки у меня зачарованный меч? Едва ли кочевника так уж прельщало золото тайфы — в пустыне оно стоило куда меньше, чем в городе…

Ко всему прочему, проводником Камаль оказался превосходным.

Поднявшееся из-за горизонта солнце мгновенно превратило пустыню в раскаленную сковороду, но аккурат за пару часов до полудня мы добрались до оазиса, затерявшегося в песках, — такого крохотного, что вокруг него не выросло ни деревеньки, ни временного поселения. Зато здесь была тень от трех старых пальм и колодец — хоть воды в нем и оказалось на самом дне.

— Переждем полуденные часы здесь, — прокомментировал Камаль и легко соскочил с верблюда.

Измученная нестерпимой жарой и недобрыми мыслями, я только вяло кивнула и с грехом пополам выпала из седла. Молох, напротив, приободрился: неумелая всадница утомляла его не меньше, чем долгие дневные переходы.

Верблюд Камаля неспешно огляделся и уже через минуту с исключительно индифферентным видом пережевывал какую-то серовато-зеленую колючку. Кочевник деловито снял с его спины один из вьюков и потащил в тень. На объяснения он не разменивался, но план был ясен и так: от жары кружилась голова и напрочь пропадал аппетит, а вот попить и нормально вытянуть ноги хотелось нестерпимо.

Я так и сделала — набрала полный рот воды, не спеша глотать, и уселась в тени пальмы, откинувшись спиной на шершавый ствол. Желание пуститься в расспросы испарилось вместе со всякой влагой на коже, едва встало солнце, а все навыки ведения беседы — чуть позже, когда назойливые лучи раскалили даже воздух под навесом у седла. Ни на какой диалог я уже не рассчитывала, но Камаль будто специально выбрал этот момент, чтобы устроиться рядом и негромко поинтересоваться:

— Почему тайфа послал тебя?

«Потому что я не послала его», — тоскливо подумала я и прикусила губу.

Глава 3.2

А ведь стоило бы.

Послать к ар-раджиму и Рашеда, и его интересы — в конце концов, кто он мне, чтобы я очертя голову бросалась решать его проблемы, будто свои собственные?! — и то дурацкое обещание вернуться… много ли стоит слово невольницы, данное ради того, чтобы вырваться на свободу? Я ведь и правда могла пересечь пустыню, уйти в другой город, начать новую жизнь. Нормальную. Свободную. Может быть, даже счастливую — если удастся забыть его философские рассуждения не к месту, саркастичные шутки, серьезное лицо и острый взгляд. И горячие руки на моих бедрах, чтоб им пусто было!..

…и бедрам, и рукам, будто зудящим от невозможности прикоснуться.

Кажется, главная моя проблема заключалась в том, что я хотела вернуться — и в то же время прекрасно понимала, что делать этого нельзя, несмотря на все обещания. Прежде чем позволить мужчине запереть меня в золотую клетку, следовало хотя бы убедиться, что он не намерен припаять дверцу намертво — но рассуждать здраво я не могла даже посреди ар-раджимовой раскаленной пустыни, когда от Рашеда и его треклятой улыбки меня отделяли не просто дворцовые стены, а полтора дневных перехода.

И это уж точно было не то, о чем за милую душу рассказывают наемному проводнику!

— Оседлые не доверяют женщинам, — подлил масла в огонь Камаль, не дождавшись ответа. — Знатные оседлые — тем более. Но он отправил тебя. Одну. У него совсем не осталось верных людей?

Во всем этом подспудно сквозила одна до крайности неприятная мысль: у хороших правителей всегда найдутся сторонники, и уж едва ли исключительно среди женщин — а у небольшого вооруженного отряда куда больше шансов успешно выполнить дипломатическую миссию, нежели у одной девицы, которая с некоторым трудом припоминает, с какого конца у меча рукоять.

Справедливости ради, Рашед вполне мог снарядить нормальный караван — сторонников у него и впрямь хватало, как идейно верных, так и идейно купленных. Но стоило только озвучить цель миссии при янычарах — и можно было сразу забыть о том, что эта вылазка должна быть тайной.

— Его люди нужны моему господину там, в городе, — расплывчато отозвалась я и честно призналась: — Я одна болталась без дела и цели. А рядом с моим господином… в общем, рядом с ним мало кто может болтаться не озадаченным достаточно долго.

— Воистину правильное распределение задач — признак великого правителя, — так саркастично отозвался Камаль, что я немедленно взъерепенилась — и только потом заметила, что он вовсе не насмехается, а пытается меня спровоцировать.

Не то чтобы совсем уж безуспешно. Но после общения с Рашедом все подобные поддевки и манипуляции были как на раскрытой ладони.

— Воистину, — с напускной невозмутимостью согласилась я и умолкла, прикрыв глаза.

Камаль ожидаемо выдержал несколько минут и все-таки спросил:

— А как ты попала во дворец к тайфе?

Кажется, его гораздо больше интересовало, как неполноценный маг и, хуже того, женщина могла попасть в число доверенных лиц самого градоправителя, но он понимал, что ответа на этот вопрос не получит. Я знала его меньше двух дней, и у меня не было ни единого повода ему доверять — сверх вынужденного, разумеется.

Я с тоской вспомнила, как Рашед ухитрялся любой разговор свести к рассказу о моем прошлом — просто потому, что ему было интересно. Градоправитель и в самом деле хотел со мной подружиться.