Банк, который булькнул

Дортмундер просто сидел. Рядом с ним Мэй стонала от смеха, всхлипывала, рычала от ненависти, стискивала кулаки, визжала от восторга... а Дортмундер просто сидел.

Когда они вышли из кинотеатра, часы показывали десять минут восьмого, так что у них ещё оставалось время перекусить. Они зашли в "Блимпи", и Мэй решила расщедриться на угощение. Когда они уже сидели за столиком со своими сэндвичами, она неожиданно сказала:

– Тебе не понравилось.

– Конечно, понравилось, - промычал Дортмундер, заталкивая пальцем в рот кусок хлеба с квашеной капустой.

– Ты просто там сидел.

– Говорю тебе, понравилось.
– Пойти в кино предложила Мэй, и Дортмундер нехотя согласился, но большую часть времени в кинотеатре он провел, размышляя о передвижном банке на Лонг-Айленде и о том, как его оттуда угнать.

– Тогда скажи, что тебе понравилось больше всего.

Дортмундер задумался, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из недавно виденного на экране.

– Цвет, - наконец сказал он.

– Я имела в виду - какое место в фильме?

Теперь Мэй и в самом деле начинала сердиться, а уж это было совершенно ни к чему. Поэтому Дортмундер напрягся и все-таки кое-что вспомнил.

– Эпизод в лифте.

Режиссер фильма додумался обвязать камеру крепким эластичным шнуром и сбросить её в ярко освещенную шахту лифта. Шнур не дал камере долететь до дна шахты и, прежде чем спокойно повиснуть, она некоторое время болталась из стороны в сторону. Весь этот эпизод, по времени занимавший сорок три секунды, был вставлен в фильм без перерыва в монтаже, и уже были известны случаи, когда в этом месте зрителей начинало тошнить en masse( . Все критики дружно сходились на том, что этот прием является одним из ярчайших достижений современного кинематографа.

Мэй улыбнулась.

– Точно. Отличное место, правда?

– Конечно, - согласился Дортмундер и посмотрел на часы.

– У тебя ещё есть время. Тебе ведь к восьми тридцати, так?

– Так.

– Ну, и что ты об этом думаешь?

Дортмундер пожал плечами.

– В принципе, это возможно. Разумеется, затея совершенно бредовая, но...
– Не давая Мэй вернуться к обсуждению фильма и задать ему ещё какие-нибудь коварные вопросы, он поспешно добавил: - Впрочем, ещё предстоит решить кучу проблем. Но не исключено, что мы нашли "медвежатника".

– Это здорово.

– Хотя мы по-прежнему не знаем, где спрятать трейлер.

– Найдете.

– Вообще-то он довольно большой.

– Нью-Йорк тоже.

Он покосился на нее, не уверенный, что понял, но решил не развивать эту тему.

– К тому же, ещё надо провентилировать вопрос с деньгами.

– Это может представлять проблему?

– Не думаю. Келп должен был сегодня кое с кем встретиться.

Надо сказать, что Дортмундер познакомился с Мэй не очень давно и впервые планировал операцию по этапам при ней, но у него было такое чувство, что она воспринимает это как нечто само собой разумеющееся. Он никогда подробно не рассказывал ей о своем прошлом, но, похоже, ей этого и не требовалось. Это даже как-то успокаивало. Непонятно почему, но Мэй напоминала Дортмундеру его бывшую жену - не потому, что она была похожа на неё внешне, а скорее наоборот - тем, насколько сильно они отличались друг от друга. Да-да, все дело было именно в этой несхожести. Пока Дортмундер не познакомился с Мэй, он бог знает сколько лет даже не вспоминал о своей бывшей жене. Она была танцовщицей, выступавшей под профессиональным псевдонимом Ханибан Базум. Дортмундер женился на ней в Сан-Франциско в 1952 году по пути в Корею - это был единственный раз в его жизни, когда он целиком и полностью был на стороне закона, - и развелся в 1954-м в Рино, сразу после демобилизации. В основном Ханибан интересовала сама Ханибан, но если её внимание привлекало что-то помимо её собственной персоны, она тут же задавала об этом кучу вопросов. По количеству вопросов она могла легко обогнать ребенка, впервые оказавшегося в зоопарке. Дортмундер честно ответил на первые несколько тысяч, пока не понял, что в этой хорошенькой головке ответы никогда не задерживаются надолго.

Более разных людей, чем она и Мэй, было просто невозможно представить - Мэй никогда не задавала вопросов и всегда запоминала ответы.

Доев свои сэндвичи, они вышли из "Блимпи" и остановились на тротуаре перед входом.

– Я поеду на метро, - сказала Мэй.

– Возьми такси.

– Нет.
– Она покачала головой, закуривая.
– Поеду на метро. После этих сэндвичей у меня от такси начнется изжога.

– Не хочешь пойти со мной?

– Нет, иди один.

– В прошлый раз Марч пришел со своей матерью.

– Нет-нет, я лучше домой пойду.

– Как хочешь.
– Дортмундер пожал плечами.
– Я ненадолго.

– Тогда до скорого.

Она зашагала к перекрестку, Дортмундер - в противоположную сторону. Время у него ещё оставалось, и он решил прогуляться пешком, что означало через Сентрал-парк. Некоторое время он в полном одиночестве шел по посыпанной гравием дорожке, как вдруг буквально из ниоткуда под фонарем материализовался приземистый парень с хитрыми глазками, одетый в черную водолазку.

– Прошу прощения, - обратился он к Дортмундеру.

Дортмундер остановился.

– Да?

– Я провожу исследование.
– Помимо бегающих глаз, у парня была какая-то странная улыбка: казалось, что он улыбается, а в то же время и нет. Дортмундер подумал, что похожие улыбки часто бывают у персонажей телесериалов.

– Вот, например, вы, - продолжал незнакомец, - обыкновенный горожанин, и в такую поздноту гуляете по парку. Что бы вы сделали, если бы к вам кто-нибудь подошел и потребовал денег?

– Я бы башку ему оторвал, - холодно ответил Дортмундер, глядя на него в упор.

Тот удивленно заморгал, и его "почти-улыбка" мгновенно исчезла. Вид у него был слегка сконфуженный.

– А что, если бы у него был... э... ну... что, если бы он был... Тут он покачал головой, вытянул обе руки ладонями вперед и попятился. Ладно, все это неважно. Давайте забудем об этом.

– О'кей, - кивнул Дортмундер.

Дойдя до конца парка, он пересек Амстердам-авеню и оказался у "О-Джей Бара". Когда он вошел, Ролло беседовал с двумя посетителями - парой жирных коммивояжеров - на тему, полезен или вреден с медицинской точки зрения секс после плотной еды. Каждый подкреплял свои доводы историями из личного опыта и, судя по всему, Ролло никак не мог отделаться от участия в этом диспуте. Дортмундер остановился у дальнего конца стойки, дожидаясь, когда его заметят.

– Ну-ка, ребята, подождите минутку, - наконец сказал Ролло.
– Пока ничего не рассказывайте. Я сейчас.
– Подойдя к Дортмундеру, он вручил ему бутылку виски и два стакана.
– Пока явился только Пиво с Солью. Сегодня мамочка отпустила его одного.

– Должны подойти еще, - предупредил Дортмундер.
– Правда, точно не знаю, сколько.

– Чем больше, тем веселее, - хмуро буркнул Ролло и направился обратно к своим собеседникам.

В задней комнате сидевший в одиночестве Марч усердно сыпал соль в пиво, стараясь получить побольше пены. Увидев вошедшего Дортмундера, он улыбнулся.

– Привет. Как дела?

– Отлично.
– Дортмундер поставил на стол бутылку со стаканами и сел.

– Сегодня я добрался куда быстрее. Попробовал новый маршрут.

– Неужели?
– без интереса спросил Дортмундер, свинчивая колпачок с бутылки.

– Сегодня я проехал по Флэтлэндс, а потом вверх по Ремсен, - гордо сообщил Марч.
– А не по Рокуэй-паркуэй, понимаешь? Затем через Эмпайр-бульвар и по Бедфорд-авеню до самого Куинса, а потом махнул через Уильямсбург-бридж в Манхэттен.