Барби. Часть 1

Барбаросса холодно кивнула ей.

— Спасибо за совет. А теперь иди нахер, Бри. Если ты захочешь получить свои двадцать монет, приходи в Малый Замок, я с радостью подарю тебе еще одну дырку в брюхе — и ты отсчитаешь мне пять грошей сдачи.

Барбаросса повернулась на каблуках.

Паршивой идеей было заявляться в Чертов Будуар. Она лишь потеряла время, ни на клафтер не приблизившись к цели. Клуб юных сук, квартирующий здесь, среди голого камня, может предложить ей много забавных вещей, от зачарованных амулетов до хорошей порции «пепла», но гомункула здесь не достать. Не самый ходовой товар в этой части Броккенбурга. Что ж, по крайней мере, она укроется от этого хренового ветра, который, кажется, вознамерился обглодать все мясо на ее смерзшихся костях…

— Барби!

Она не хотела поворачиваться. И не собиралась этого делать. Но что-то в голосе Бригеллы заставило ее замедлить шаг.

— Ты ведь явилась сюда не для того, чтобы искать защиту от «Сестер Агонии», так ведь? Тогда зачем?

Бесполезно, подумала Барбаросса. Эта хитро усмехающаяся мне в спину проблядь ничем не поможет моим поискам. Напротив, узнав, что мне надо, раззвонит об этом по всему городу и, как знать, может струсит за эту горячую новость немного меди себе в кошель.

С другой стороны, куда еще ей идти? Пока она взбиралась на херову гору, прошло еще по меньшей мере полчаса. Это значит — половина пятого. День в Броккенбурге долог, но не бесконечен. Скоро, распростившись с последними покупателями, начнут закрываться даже лавочки в Эйзенкрейсе. И что тогда? Что тогда, Барби?..

— Мне нужен ребенок.

Бригелла негромко хихикнула.

— Во имя мудей Сатаны, не рановато ли у тебя проснулся материнский инстинкт, милая?

Остроумно, мысленно одобрила Барбаросса. Очень остроумно, сестрица Бри. Но если твой следующий ответ будет хотя бы вполовину таким же остроумным, я плюну на все правила Чертового Будуара и всажу тебе эту чертову трубку туда, куда тебе прежде засовывали совершенно другие вещи…

— Черт. Не так. Мне нужен дохлый ребенок. Мертвый плод на третьем семестре, не очень потрепанный и относительно свежий.

Бригелла напряглась на своем камне. Поза ее осталась безмятежной, даже колечко, сорвавшееся с губ, было безукоризненно ровным, но во взгляде как будто бы что-то мелькнуло. Удивление? Злость? Барбаросса не смогла бы этого определить наверняка, лишь заметила инстинктивное движение чужой руки, вновь коснувшейся того места, где полагалось быть давно заросшей дырке от сапожного шила.

— За каким хером тебе мертвый ребенок, Барби? Не наигралась в куклы?

— Это уже мое дело. Мне нужен мертвый недоношенный ребенок, и точка. Свежий.

Бригелла вздохнула, возведя глаза к небу. Небо, которое уже начало опасно темнеть по краям.

— Неужели похоже, будто я держу склад мертвых детей?

— Не похоже, — согласилась Барбаросса, — Но вы, «шутовки», всегда в курсе того, что происходит вокруг. Мне надо знать, кто из соплячек Шабаша сейчас находится в положении. Меня не интересуют недавно залетевшие малявки, которых трахнули в «Хексенкасселе» в первый же месяц, мне нужен третий триместр.

— Ого! — во взгляде Бригеллы, рассеянном и мягком, скользнул неприкрытый интерес, — Вот это да. Знаешь, Барби, про тебя ходит много слухов в Броккенбурге. Много недобрых, нехороших слухов, из которых когда-нибудь может получится недурной миннезанг. Я ничуть не удивлена, что «Сестры Агонии» именно тебя решили отделать. Но это… — она покачала головой, — Это чересчур даже для тебя. Ты в самом деле решила вышибить из кого-то из школярок нерожденного ребенка? Просто потому, что тебе позарез нужен мертвый младенец?

Нет, подумала Барбаросса. Сперва я предложила бы ей денег. Если бы она отказалась, постаралась ее запугать. Если бы и это не сработало, я угрожала бы ей карой «Сучьей Баталии». И лишь затем, если бы она не оставила мне выбора…

— Это уж мое дело, — буркнула она, — Ну!

Бригелла выпустила в воздух еще немного сгоревшего табака, в этот раз не аккуратными кольцами, а бесформенным клубом. То ли утратила внутреннюю концентрацию, необходимую для этого сложного искусства, то ли о чем-то размышляла.

— Ничего не получится.

— Слушай, ты…

Бригелла досадливо поморщилась:

— Ты хотела от меня ответа? Вот мой ответ. Ничего не получится. Пока ты таращилась на меня, прикидывая, какой рукой вмазать мне в челюсть, я перебрала всех школярок Шабаша, которых помню. Среди них немало соплячек в положении. Сама знаешь, как это бывает по юности. Какой-нибудь смазливый красавчик в трактире, все эти жалкие букетики, дрянное вино, обещание всех сокровищ Ада… Потом неумелая возня в кровати, судорожные конвульсии, недоумение и боль, чужой храп… Мы все, глупые девочки, проходили через это, не так ли? Ах, прости, пожалуйста, — Бригелла потупила взгляд, — Может, и не все, но большая часть. Я не хотела тебя обидеть.

Однажды я изобью тебя, подумала Барбаросса, ощущая распирающий грудь адский жар. Изобью по-настоящему, в хлюпающее мясо, милая, и брошу на мостовой.

— К делу, — холодно приказала она, — Сколько их?

Докурив трубку, Бригелла изящно выбила ее о носок своего сапожка.

— На третьем-то триместре? Только две, — она задумчиво наблюдала за тем, как пепел, стремительно подхваченный ветром, уносится прочь, смешиваясь с проникнутым дымкой отравленным воздухом Броккенбурга, — Но эти яблочки тебе не сорвать, Барби.

— Отчего это?

— Одна из них — кошечка Гаруды из «Вороньей Партии». Помнишь Гаруду с четвертого круга? На твоем месте я была бы с ней поосторожнее. Едва ли Вера Вариола будет в восторге, если ты втянешь ее ковен в войну с «воронессами».

Сука, подумала Барбаросса, ощущая тяжелую, подкрадывающуюся к сердцу, тоску. Какой-нибудь такой подлости и ожидаешь от судьбы.

«Воронессы», может, не отличаются такой неистовой злобой, как «волчицы» из «Вольфсангеля», более того, изображают из себя нелюдимых философов, сторонящихся любых дрязг, но за свои обиды они платят неумолимо и жестко, как полагается в Броккенбурге. Если Гаруда узнает, что она хотя бы бросила неосторожный взгляд на ее маленькую кошечку, дело закончится самым дрянным образом и очень быстро. Эта холерная вульва погубила больше народу, чем многие демоны Преисподней.

— А вторая?

— Вторая понравится тебе еще меньше, — в этот раз Бригелла не сочла нужным улыбнуться, — Сама она мелкая шавка, но вот ее патрон… Видишь ли, она с рождения посвящена графу Рауму.

Барбаросса напрягла память. В чертовом аду — семьдесят два великих адских сеньора, поди упомни их всех. Короли, маркизы, князья, герцоги, графья, бароны… На первом круге она честно зубрила их титулы, количество адских легионов в подчинении, личные печати, склонности и обличья, но, кажется, успела уже до черта всего забыть.