Барби. Часть 1

Все эти существа не были смущены ни уличным гулом, ни рычащими аутовагенами, проносящимися под ними, ни самим присутствием человека. Они невозмутимо передвигались по растянутым над улицей проводам, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит внизу — паутина из кабелей на протяжении многих десятилетий служила им домом, домом, в котором они без помех спаривались, выводя все новые и новые поколения чудовищ, соперничали, охотились и принимали пищу, деловито обгладывая мертвых гарпий и друг дружку.

Если верить Котейшеству, все эти выблядки, деловито копошащие в гигантской паутине, когда-то были обычными городскими обитателями — мошкарой, мышами, кузнечиками, вшами. Но Броккенбург щедро вскормил их своей отравленной кровью, даровав новые формы и обличья, подчас довольно опасные. Кое-где, говорят, эти твари в безостановочном процессе отвратительного кровосмесительного размножения умудряются достигнуть таких размеров, что легко утаскивают наверх бродячих собак и даже зазевавшихся детей. Иногда это бедствие принимает такие очертания, что местным горожанам приходится хлопотать перед магистратом об отряде из супплинбургов, огнеметы которых очищают паутину над городом от самых дерзких и голодных представителей этого племени — по крайней мере, на какое-то время.

Может, не так уж они и отличны от нас, подумала Барбаросса, разглядывая старую котельную и пытаясь понять, с какой стороны от нее должна располагаться Репейниковая улица. Точно так же жрут, испражняются и пытаются выжить, как и все прочие в этом городе. Черт, для них, таких крох, люди сами должны казаться могущественными демонами, с которыми опасно связываться, но внимание и защиту которых каждый желает заслужить. Не удивлюсь, если где-то они уже пытаются приносить нам жертвы, стаскивая к порогам дохлых мышей и объедки…

Кое-где виднелись их уродливые гнезда, прилепившиеся к паутине. В большинстве своем они были непримечательны и походили на ссохшиеся сморщенные бородавки, прилипшие к переплетению проводов, однако встречались куда более изящные, украшенные выгоревшими носовыми платками, обрывками шляп и прочим тряпьем, которое можно раздобыть на улицах Верхнего Миттельштадта. Особо богатые даже щеголяли обломками шпор, сапожными подметками, кусками черепицы, ржавыми гвоздями и бутылочным стеклом — настоящие дворцы среди прочих.

Не хватает только милых вышитых половичков у порога, с усмешкой подумала Барбаросса, прикрывая лицо сложенными козырьком пальцами — того и гляди какая-нибудь зазевавшаяся тварь с тонкими, как у паука, лапками, свалится тебе на голову или исторгнет кляксу кислотного, проедающего даже дубленую кожу, помета… В Верхнем Миттельштадте, может, и презирали жителей нижней части города, как те в свою очередь презирали унтерштадтцев, вынужденных носить тяжелые плащи, ботфорты и маски, однако редко выходили на прогулку без плотного зонта — известно, по какой причине. У нее самой такого зонта не было. Ни зонта, ни плаща, ни даже широкополой шляпы. Одно только клокочущее нетерпение в жилах и стиснутые кулаки.

Репейниковая улица, к ее облегчению, оказалась тише многих прочих. В меру широкая, в меру оживленная, она не могла похвастать ни толпами прохожих, ни гудящими сворами аутовагенов, снующих туда-сюда и порядком ее нервирующих. Не захолустье — просто тихий район, не затронутый бурлящими артериями города. Дома здесь были добротные, основательные, по всему было видно, что строили их еще в прошлую эпоху, до последней войны. Двух или трехэтажные уютные особнячки, каждый со своим ухоженным палисадничком, почтовым ящичком и резной коновязью. Блядски мило.

Осторожно, одернула себя Барбаросса, стараясь повыше поднять воротник дублета, чтобы спрятать лицо от взглядов случайных прохожих. В таких домах ютятся не вчерашние сапожники, и не скорняки. Скорее, цеховые мастера средней руки, почтенные магистратские чиновники, купцы со скромным доходом и вышедшие на пенсию корабелы с майеровских верфей. Тихий, спокойный район, не сотрясаемый ни грызней между ведьминскими выводками, ни грохотом вырвавшихся из своих цепей демонов. Прекрасное место, чтобы встретить старость — даже в таком суетном и паршивом городишке, как старый добрый Брокк. Кем бы ни был отставной вояка, которого выследила Бригелла, он нашел чертовски неплохое местечко, чтобы обосноваться на склоне лет.

Осталось только отыскать дом, внутри которого томится в ожидании гомункул.

Их с Котейшеством гомункул.

Тумберг и черная бузина?.. Ей не составило никакого труда его найти, даже если бы Бригелла поскупилась на приметы — нужный ей дом не то, чтоб бросался в глаза, но определенно выделялся в ряду себе подобных, она даже не сразу поняла, отчего. У него не имелось ни затейливых флюгеров, ни фонтанов, ни прочей херни, на которую спускают деньги господа, живущие в Верхнем Миттельштадте, у него вообще не было ничего лишнего, даже дощечки с именем хозяина на двери. Если он чем и выделялся среди собратьев, так это своей изрядной запущенностью. Не заброшенностью — у Барбароссы был нюх на заброшенные дома — но той аурой легкой позабытости, потертости, которой отличаются подсохшие веточки флердоранжа и старые сорокалетние девы.

Краску на фасаде явно не подновляли последние лет десять, стекла — дорогие, без наплывов, производства дрезденских стеклодувов, не иначе — были покрыты толстым слоем пыли и грязными разводами. Палисадник и вовсе был запущен до такой степени, будто росло там лишь то, что смогло зацепиться за землю, и без малейшего участия со стороны хозяина.

Барбаросса хмыкнула, тайком разглядывая окна. Этот домишко определенно начинал ей нравится. И то, что старик не держит слуг, было чертовски удачным обстоятельством. Ни прислуги, ни охранных демонов… Не хватало только надписи «Добро пожаловать, госпожа Барбаросса!» на фасаде.

Но даже если бы все демоны Ада принялись тушить папиросы о ее пятки, они все равно не заставили бы ее забыть об осторожности. Это Верхний Миттельштадт, Барби, напомнила она себе. Не Унтерштадт, где ты привыкла хозяйничать, как у себя дома. И даже не Нижний Миттельштадт, полный знакомых тебе переулков, схронов и тайных троп, где без труда можно избавиться от погони. Если провалишься и тут, считай, все кончено. Напрасно Котейшество будет ждать тебя сегодня в Малом Замке, напрасно будет сжимать кулачки, вглядываясь в темнеющее небо и ожидая подругу с добычей…

Она трижды прошла Репейниковую улицу — вверх, вниз и снова вверх. Ее дублет и бриджи определенно не имели достаточного лоска, чтобы она могла слиться со здешними обитателями, но и белой вороной ее не делали — в это время дня улица была полна самым разным людом, среди которого она вполне могла рассчитывать затеряться.

Бригелла не ошиблась — охранные сигилы, которые она обнаружила в изобилии на фонарных столбах и стенах, в самом деле оказались неважного свойства. Некоторые из них заросли мхом или были затянуты грязью, другие были нанесены столь небрежно, что все равно не сработали бы — работа дилетанта, плохо сознающего, какими силами пытается управлять. Кое-где, конечно, попадались и те, что представляли опасность, но, по счастью, все они были расположены на приличном удалении от старикашкиного дома. Барбаросса изучила их въедливо, до последнего штриха.