Барин-Шабарин 6

— Простите…

— Да я и не против… — сказала Марья и зарделась, отвернулась навстречу начинающемуся закату. — Но я ж… не девка лёгкая какая-то.

— А замуж пойдёшь за меня? — выпалил Никита, как в омут головой.

— За такого небритого, колючего и не стриженного? — Марья мило улыбнулась. — Пойду! Побегу! Лишь батюшка… Все ж родитель мой!

Счастье? Оно есть. Никита Савельевич сейчас это отчётливо понимал. Он не радовался так даже, когда прошли довольно успешно испытания картечницы, когда он смог сформулировать и расписать для патронного завода систему производственной ленты, называемую Алексеем Петровичем Шабариным «конвейер». И тогда тоже были эмоции и радость, но не столь всепоглощающая.

— Через две недели я отправляюсь на войну… — с огорчением сказал Лукашов, не смея даже пошевельнуться, чтобы только Марья не сбежала от его объятий.

И всё же девушка отстранилась. Её глаза, только что налитые влагой от счастья, теперь плакали от огорчения. Девушку потряхивало от избытка эмоций. Двое молодых людей, только-только обретших истинное счастье, уже горевали. Вот такое оно — счастье человеческое, мимолётное за обыденностью жизни, или перед долгом.

Лукашову предписано самолично, с ещё двумя мастеровыми, отправиться на войну, чтобы испытать в полку Шабарина картечницы. Если будет необходимость, так исправить недоработки на месте. Для чего даже один станок Лукашов повезёт на фронт, за запасников много.

— Через месяц нельзя? И… отказаться нельзя? — дрожащими губами спрашивала Марья.

Не в силах сказать хоть слово, Никита только покачал головой.

— Не отдам! — выкрикнула Марья и стала расцеловывать своего небритого, заросшего мужчину.

Они стояли и целовались. Марья уже и не одёргивала руки своего любимого человека. Она не одёрнула бы его даже если… вот прямо здесь… как срамную девицу… Впрочем, разве есть срам в любви?

— Идём! — придя в себя, решительно сказал Никита и, взяв за руку Марью, потянул её на выход из убежища.

— Куда? — рефлекторно поинтересовалась девушка, которой было сейчас абсолютно безразлично, куда именно, — главное, что с ним.

— К отцу твоему и братьям! — решительно сказал Никита Савельевич, подумал… — Сперва зайдём в отделение банка.

Лукашов собирался не только снять свои шесть сотен рублей, хотя и это были огромные деньги. Он хотел ещё и взять кредит на четыре сотни. Парень решил, что нужно сыграть свадьбу, что нельзя ему уезжать на войну, не обвенчавшись. И свадьбу играть завтра… максимум послезавтра.

Макар Янович Марченко, управляющий винокуренным заводом в Шабаринске, смотрел не на зятя, он прожигал взглядом свою дочь. Конечно же, уже были присмотрены сразу два потенциальных зятя, оставалось только выбрать дочери. Девка-то уже перезрела, двадцать годков, хотя в таком соку, что братья умаялись отгонять воздыхателей от хаты.

— Выбирала-выбирала, да и выбрала! — иронично заметил Макар Янович, удостоив своим оценивающим взглядом Никиту. — Из выкупленных, стало быть, крепостных?

— Так и есть, — решительно сказал Лукашов.

Это он с Марьей такой… тямтя-лямтя. А вот с мужиками не робеет, а надо, так и подраться может. Благо, что проходил обязательный курс боевой подготовки в шабаринской дружине.

— Нет! — жёстко сказал Марченко, посчитав, что Никита не подходящая партия для его дочери.

Ну что можно взять с конструктора? Многое, но не с такого же молодого! Макар хотел породниться с сыном самого главного управляющего Емельяна Даниловича. Да, там сумасброд, пусть и с образованием, но дурень непутевый, всё никак не может ладно работать, все меняет места. Но это же перспектива!

— Да! Будем венчаны мы! — строго и решительно возразил Никита, отодвигая за спину свою возлюбленную.

— А-ну, сыны! — решил Макар проучить наглеца.

Но не тут-то было. Протянутую руку старшего из братьев Лукашов принял на болевой, повалив бугая. Второй брат нацелился правой рукой в голову Никиты, но парень увернулся, и могучая, а все три сына Макара были здоровцами, рука прочертила воздух.

— Будет! — выкрикнул Макар Янович. — Станешь человеком, так приходи. Полгода тебе. И всё… Марью отдам другому!

Решение, как показалось самому Марченко, было в пользу Никиты. Понравился Макару этот парень: не струсил, а старшего так и вовсе уложил на пол. Но всё равно, за нищего, только начавшего работать, молодого парня отдавать?

— Отец! Я сбегу! — решительной была и Марья.

Макар Янович не обратил внимания на возгласы дочери. Он и так считал, что не сыщется более податливого родителя, чем он. Вон и дочка училась на курсах при университете, работает в Конструкторском Бюро. Многое позволялось Марье, но не в деле замужества. Это его, отцовская задача — всё сладить.

— Пошли, зять… не дать ни взять… до Козьмы Ивановича. Спытаю про тебя, — сказал Макар еще больше растаявший, видя, как настроена его дочка, его любимица.

Макар внешне будучи суровым, увидел в глазах дочери такие эмоции, как… у жены своей покойной. Вот так же она, Оксана, была готова за своего мужа, за своё счастье бороться. И скажет Козьма Иванович Проташин, главный инженер Военного завода, что Никитка — парень с перспективой, так может быть и срастётся.

Никита Савельевич шёл к своему главному начальнику нехотя. Козьма Иванович для Лукашова — это недосягаемая высота, уважаемый человек. Проташин был уже не только главным инженером, Козьма Иванович казался идеалом. Многое знал, уже многое изобрёл, был рукастым и сам умел выточить любую деталь. Но ради своего счастья… Никита был готов потревожить и Проташина. Понадобилось бы, так и к Шабарину пошёл бы, если тот оказался б в поместье.

— Ну, и чего пожаловали? — спрашивал Проташин, вытирая руки от масла и отходя от станка.

— Тут такое дело… — говорил Макар.

Козьма Иванович слушал историю и улыбался. Он всё понял. А то, что Никитка кроме чертежей ещё нашёл время, чтобы с девками миловаться, так для Проташина то только в радость. Лукашов стал для Козьмы не просто учеником, словно сын. И Проташин не сомневался бы… Отдал бы свою Соломею за парня, но дочка уже венчана.

— Поди-ка сюда, Макар! — усмехаясь, сказал Козьма и увёл Марченко в свой кабинет, из тех, что в мастерских.

Никита остался у станка, где только что работал Козьма. Профессиональный интерес вновь взял верх у Лукашова. Новый пистолет, магазинный. Его уже год как пытаются собрать. И, как видел Никита, дело движется к скорым испытаниям.

А в это время Козьма Иванович отчитывал своего товарища, Макара Марченко.

— Вот не дурень же ты, Макар, но всё едино… Такого парня отшить хочешь? Да любой родитель будет счастлив на такого зятя. Денег у него, как у барина, молодой и сирый. А ещё и скоро станет дворянином, как и я. Но это по тайне великой тебе говорю, — сказал Козьма, разливая «Екатеринославку» по рюмкам.