Барон Дубов 4

Чем я и воспользовался. Схватил его руку с пистолетом, задрав вверх, и сжал. Хрустнули пальцы, как виноградные косточки на зубах. Бахнул выстрел, и в потолке стало на одну дырку больше. Нормальная такая дырень получилась. Кулак пролезет. Не мой, правда, а того же громилы. А он как раз заорал.

Я пнул его в живот, и бандит вылетел, выбив стекло.

— Ты забыл кое-что, — выбросил ему вслед оторванную руку.

Так, теперь нужно действовать быстро. Врагов осталось семеро. Остальные наверняка слышали выстрел и сейчас будут здесь.

Дарницкий сполз обратно на пол, а под ним быстро выросла лужа. Он трясся и давился всхлипами.

Я бросился к выходу из купе.

— Я с тобой! — Лакросса призвала копьё в руку.

— Нет, ты останешься здесь, — отрезал я. — На случай, если есть ещё кто-то, кроме тех семерых. На герцога и его компанию я рассчитывать не могу, только на тебя.

Дарницкий так и сидел в луже, а его друзья, два парня и две девушки, бледные, жались к стене купе.

— С остальными я разберусь.

— Поняла, — кивнула Лакросса.

— Господин, вы вернётесь? — испуганно спросила Вероника. За Агнес же говорил её взгляд.

Если Вероника и Лакросса уже побывали в боях во время похода, то гоблинша впервые заглянула в лицо смерти. Ничего, она девочка крепкая, оклемается. Главное, чтобы не отдавала страху свою волю.

— А ты сомневаешься? — усмехнулся я и вышел.

Сейчас я с этими говнюками разделаюсь.

Быстро прошёл вдоль вагона, отметив, что поезд почти остановился. Ещё пара минут тихого хода, и он замрёт на месте. Нужно спешить.

На всех парах выскочил к тамбуру между вагонами. Дверь была открыта, а мне навстречу кинулся один из бандитов.

Значит, выстрел всё-таки услышали.

Враг не успел опомниться и только удивлённо распахнул глаза. А я дал ему в нос. Тот смачно хрустнул и утопился в черепе. Бандит упал между вагонов, закатив глаза, и свалился под колёса.

Думаю, боли он не почувствовал, потому что уже умер, когда носовые кости ему в мозг вошли.

Я прошёл по вагону. Здесь тоже согнали всех дворян в одно купе. Девушки были полураздетые, значит, придурок хотел с ними позабавиться, раз минутка выдалась. Увидев меня, люди сперва испугались. А потом поняли, что я не с бандитами, да и оружия у меня не было. Мужчины хотели помочь, но попросил их не мешаться и лучше приглядеть за своими дамами.

Я пошёл дальше, но на встречу больше никто не попался. Странно. Выстрел был довольно громкий, а вокруг тишина, только колёса тихо постукивали. Ладно, посмотрим.

Я вошёл в следующий вагон. Он оказался полностью пустой. Осталась только проводница, которую лобзал один из ублюдков, приставив к её горлу пистолет. Девушка тихо всхлипывала, боясь пошевелиться.

Фу, что за отморозки? Зато теперь понятно, почему он не прибежал на выстрел. Слишком занят был. В два шага оказался подле него, и его собственный пистолет вставил ему в рот. Девушка, поняв, что опасность ей больше не угрожает, смачно пнула его коленом в пах.

— Получи, тварь, — процедила она.

Я как будто даже хруст услышал, а у бандита глаза на лоб полезли. Сам нарвался.

Свернул ему шею и бросил здесь, девушке сказал запереться в другом купе и никого не пускать, кроме меня. Сам пошёл дальше. Впереди вагоны с простолюдинами, там уже будет сложнее действовать. Их там набивают, как селёдку в бочки.

Вдруг, тихо скрипнув, поезд остановился. В окна с восточной стороны заглянуло солнце. Лёгкий дым иногда перекрывал его, проползая вдоль состава. Я увидел, как к нам скачут всадники. Не меньше десяти, наверно даже дюжина, и ещё столько же крупных лошадей без седоков.

Чёрт! Подкрепление.

Я прошёл до конца вагона и вышел в промежуток между ним и следующим. Пахло креозотом, дымом и степью. Дул лёгкий ветерок.

— Эй, парни! — Вдруг услышал я. — Сегодня у нас отличный улов! У этих аристократов очень тугие кошельки!

В промежуток между вагонами увидел, как всадники спешиваются в двадцати метрах от поезда. Встали они ближе к последним вагонам, так что видел я их краем глаза. К ним навстречу пошёл тот тип в шляпе, а с ним остальные бойцы. Пятеро этих плюс двенадцать тех… Учитывая, что они все вышли наружу, не опасаясь подставы, и оставили заложников внутри, у них шансов примерно ноль.

В руках бандиты держали кожаные мешки, набитые драгоценностями и деньгами. Довольно много. У каждого было как минимум по два. И правда жирный улов.

— А где остальные? — вдруг обернулся Вано. Он скользнул взглядом по вагонам, не заметив меня в тени.

— Небось с девчонками забавляются, шеф, — осклабился один из бандитов. У него было смуглое лицо, щетина с проплешинами и золотой зуб. — Дивчины были что надо…

— Совсем, что ли, охренели, бараны… — Вано прицепил к седлу лошади свои мешки. Другие последовали его примеру. — Я же первым должен их попробовать!

Сейчас ты у меня кое-что другое, дубовое попробуешь.

— Гоша, а ну, тащи этих ублюдков сюда. И быстро!

— Да, командир, — глухо отозвался пухлый коротышка и посеменил к вагонам. Ноги у него были короткие и выгнутые, как у кавалериста в седьмом поколении.

— Кастет, Бочка, Зуб, где вы там? — кричал он.

Когда проходил мимо моего укрытия, я выпрыгнул из него и ударил кулаком сверху, как молотом. Коротышка тут же стал ещё короче, и его тело рухнуло наземь.

— Какого? А это ещё кто? — воскликнул один из всадников, увидев меня.

Враги схватились за оружие, лошади заржали, чувствуя угрозу. А я пошёл на них. Теперь их никто не спасёт.

— Выбрался всё-таки, полукровка драный, — процедил Вано и прицелился из револьвера.

Нас разделяло уже меньше дюжины метров. С такого расстояния он вряд ли промахнётся. Впрочем, мне всё равно.

Я мрачно улыбнулся и призвал Инсект.

А он не призвался.

Не понял?!

Глава 8

Воронежская губерния. Степь

Вано

Главарь банды взвёл курок пистолета. Огромный, больше двух метров, огр-полукровка шёл к нему с мрачной ухмылкой. Из-под дорогой, заляпанной кровью, рубашки рвались бицепсы размером с его голову. Сам противник производил впечатление машины для убийств.

Вано прекрасно понимал, что если он сейчас не выстрелит, то аристократ может применить свой сраный Инсект, и один Бог знает, что там за способность. Может, он с птичками разговаривает, а может, выжигает всё вокруг. Но вдруг аристократ замер, а на его лице появилось озадаченное выражение.