Баронесса. Эхо забытой цивилизации

Он шагал неспешно, уверенно. Сапоги с меховой подбивкой громко ступали по скрипучему деревянному полу, длинные каштановые волосы колыхались, острый меч блестел в лунном свете.

— Вот вы где, — осклабился он, сразу заметив семью. Говорил на ксин’терском, хоть и с тяжёлым акцентом.

Мужчина поднял глаза на северянина и, сделав хриплый вдох, попытался встать. Руки, дрожащие от боли и слабости, безуспешно старались поднять раненое тело. В его глазах была тьма безнадёжности. Он понимал, что погибнет, но надеялся дать своей семье хоть немного времени… чтобы что?

Убежать на несколько метров, пока они не встретятся с другими северянами?

— Не трогайте нас! Забирайте в доме всё, что хотите! Мы обычные люди! — надрывно прокричала молодая женщина, встав рядом с мужем. Лицо её исказилось судорогой, она беззвучно плакала, отчаянно глядя на северянина.

От ужаса я и сама едва дышала, и даже не чувствовала что пальцы непроизвольно впились в ящик передо мной. Только острая боль от спазма привела меня в чувство.

Я находилась за спиной гиганта, скрывалась за ящиками. Он не знал, что я здесь, я могла бы уйти. Тихо, незаметно — я юркая и очень быстрая. Браслет помог бы мне выбраться.

Но когда я увидела, как северянин замахивается мечом, я с диким криком выскочила. В руке был нож Гарвина Дрейгорна. Как обезумевшая мартышка, я прыгнула гиганту на спину и вонзила нож в правое плечо. Не теряя времени, выдернула его и ударила снова — на этот раз по руке, державшей меч.

Снова и снова.

Горячая кровь брызнула на моё лицо, на плечи, даже попала в глаза, но я не обращала на это внимания.

Северянин взревел, встряхнулся, и я отлетела в сторону. Однако моя безумная атака оказалась результативной: он сильно кровоточил, меч выпал из ослабевшей руки, которая теперь безвольно висела.

— Убью! — низко взревел он, бросаясь на меня, но я просто была быстрее. Толкнув один из ящиков в его сторону, я едва успела увернуться. Ящик, слава богине, оказался пустым, мужчина споткнулся и упал. Пытаясь встать, он опёрся на раненую руку и взвыл от боли, снова рухнув на пол.

— Убью! — снова зарычал он.

Я же, не теряя времени, подбежала к семье, предварительно подхватив нож Гарвина Дрейгорна и помогла поднять раненого мужчину.

— Сейчас! Нужно уходить! — крикнула я, делая несколько шагов к проходу из которого появился гигант, но вдруг остановилась.

Нет!

Браслет начал жечь сильнее. Там, впереди, была опасность.

— Мы пойдём другим путём! Там опасно! — отрезала я. Луара, пожилая женщина, молча подхватила мужчину с другой стороны, и мы направились к двери, которую Ноа и его мать до этого пытались забаррикадировать.

— Нет! Мы же видели их там! Нас убьют! — истерично прошептала молодая женщина.

— Сейчас там никого нет! — сказала я, замечая, что браслет чуть поблек. — Мы не можем ждать. Вы должны доверять мне. Я могу уйти одна в любой момент.

Оставив мужчину на Луару, я начала отодвигать нагромождение хлама, которым они завалили дверь. Мальчишка Ноа сразу бросился мне помогать, в то время как его мать всё так же стояла в стороне, не доверяя.

Через минуту проход был открыт, но и северянин к тому времени уже встал. Только чудом нас еще не нашли другие нападающие. Я показала семье на дверь, а сама выставила руку с ножом вперёд, давая понять гиганту, что вновь изрежу его, если понадобится.

Левой рукой северянин попытался поднять меч, но делал это неуверенно — не умел владеть оружием другой рукой.

— Подумай, ради чего ты сейчас готов умереть, — прошипела я, словно змея. — Если ты найдёшь толкового целителя, то ещё долго сможешь служить своему хозяину. Или умрёшь сейчас, пытаясь убить полумёртвого мужчину, ребёнка и трёх женщин, которые не имеют к этой войне никакого отношения.

Гигант замер, словно обдумывая мои слова, но я не собиралась ждать его решения. Скрылась за дверью, которую мы сразу же подперли планкой, чтобы её невозможно было открыть без серьезного усилия.

— Идём, — резко приказала я.

Дальнейшее воспринималось словно в тумане. Мы двигались по деревянным, а затем и по каменным коридорам старого поместья, пытаясь найти безопасный выход. Иногда я водила семью кругами, так как браслет предупреждал об опасности впереди. Время от времени нам приходилось возвращаться назад.

Мать Ноа, женщина по имени Элене, злилась на меня. Особенно тогда, когда мы подошли к одному из выходов, и я сказала, что туда идти нельзя.

— Ты совсем с ума сошла! — выпалила она, решительно открывая дверь.

Но стоило ей это сделать, как внутрь тут же попытался проникнуть северянин, тихо стоявший за дверью.

Ничего страшного произойти не успело: я вместе с чуть оправившимся отцом Ноа навалилась на дверь, и мы быстро забаррикадировали её, а затем двинулись в другом направлении. Которое вновь указывала я.

Браслет никогда полностью не тускнел. Опасность была повсюду, везде! Северяне сновали по деревне, словно у себя дома, вырезали ни в чём не повинных жителей. Звуки борьбы и чужой боли страшно давили на меня, а семья, оказавшаяся в самом центре ужаса, держалась из последних сил.

Думаю, Ноа никогда не забудет эту ночь.

Мы вышли через вход для прислуги и поспешили к лесу, стараясь уйти подальше от криков ужаса, раздававшихся из деревни. Несколько домов уже горели, отбрасывая безумные мечущиеся тени. Я не могла разобрать, кто это был — свои или чужие.

— Спасибо, спасибо вам. Без вас мы бы не выжили, — бесконечно благодарила меня Луара.

— Ничего ещё не закончилось, — резко ответила я, следя за браслетом.

— Как вас зовут? — внезапно спросил меня мужчина, заметно хромая и держась за бок, пока его жена и даже маленький сын помогали ему.

— Я… миледи Талира из Синей Трясины, — ответила я после короткой паузы. Моё имя ничего им не сказало. Они только удивились, что я благородного происхождения и так далеко от дома, но предположили, что я здесь с делегацией.

Увлечённая разговорами, успокоенная слегка поблекшим браслетом и общей усталостью, я потеряла бдительность. Не заметила, как ступила на рыхлую болотистую почву. Семья шла чуть позади, и я быстро удалилась от них, с каждым шагом всё сильнее замедляясь.

— Миледи! — услышала я их крик, но к тому моменту и сама поняла, что почти не могу двигаться.