Баронесса. Эхо забытой цивилизации

— Проклятье, идите к Темному Урго!

— Уже, я уже проклят, Талира, — его низкий смешок раздался у самой моей шеи. Голос мужчины вибрировал, резонируя с моим телом, как и его запах, как и всё его ургово присутствие, обволакивающее меня.

— Такая злая... Но твоё тело говорит совсем о другом. Думаю, тебе стоит отправиться в свою спальню, — как только он произнёс это, что-то внутри меня оборвалось. Я дёрнулась, но герцог удержал меня, сделав шумный вдох у моей шеи. — Не волнуйся, я не пойду за тобой. Только в этот раз.

Он, наконец, отпустил меня, и я тут же отшатнулась, чувствуя, как гулко пульсирует в голове.

— Уходите, — сказала я твёрдо, выпрямившись. — И прекратите обращаться ко мне на «ты».

— Нет, я не уйду, — его голос стал серьёзным, взгляд — стальным. — Мы поговорим утром. Сейчас ты слишком пьяна, чтобы обсуждать это. Мы обсудим всё — и землю, на которой ты хочешь добывать песок, и твою защиту.

Уйти в свою комнату, сделать вид, что ничего не произошло… Как бы я хотела этого, но теперь я не знала, смогу ли вообще заснуть.

— Что это было… сейчас? — спросила я, встряхнув головой, пытаясь хоть как-то прийти в себя. Это лишь усилило головную боль, но я смотрела прямо на него, не желая показывать слабость. — И почему вы думаете, что после этого я буду с вами работать?

— Будешь, — он прищурился, — потому что ты одержима этой землёй. Ты не захочешь меня разозлить. Ты знаешь, что я тебе нужен. Ты слишком заинтересована в сотрудничестве. Если ты прогонишь меня сейчас, мы не решим этот вопрос.

На другой мой вопрос он не ответил, но и того, что он сказал, было достаточно.

Он был прав. Я ненавидела это, но он был прав. Я не могла просто устроить сцену и потребовать, чтобы он исчез из моей жизни навсегда.

— Не похоже, что вы хотите обсуждать наши дела, хотя обещали именно это, — усмехнулась я, отступив ещё на шаг.

— Тали! Извиняюсь за задержку! — в комнату внезапно ворвалась Яра с ящиком для письменных принадлежностей. Я сделала ещё несколько шагов назад, но голова закружилась, и я чуть не потеряла равновесие.

Герцог рванулся ко мне, но замер, увидев, что я устояла. Яра растерянно переводила взгляд с меня, тяжело дышащей и не сводящей глаз с герцога, на него самого — стоящего неподвижно, с лицом, на котором не отражалось ни одной эмоции, будто то, что сейчас произошло, совсем его не касалось.

— Яра, помоги, пожалуйста, герцогу и его людям устроиться на ночь, — я не хотела перекладывать это на неё, но понимала, что не смогу быть хорошей хозяйкой сегодня. — Используйте пустые комнаты... Я... перебрала, — попыталась пошутить я, прежде чем скрыться в своей комнате.

Там, обессиленная, я опустилась на кровать и уставилась в высокий деревянный потолок, пытаясь справиться с непонятным давящим чувством в груди. Мысли метались, слишком интенсивные, мешая мне сосредоточиться. Вместо того чтобы обдумывать, какие планы строит на меня Теоден Дрейгорн, чем это грозит моей земле и почему он так поступает, я думала совсем о другом.

О том, что очевидно, лечебная капсула что-то изменила во мне. Мои ощущения очень сильно изменились, прикосновения герцога… возбуждали меня. Был ли это эффект алкоголя или его опытность — я не знала. Но я ощущала то, чего никогда раньше не испытывала.

Даже сейчас.

Грудь всё ещё болела, как и опухшие губы.

Мне не следовало залезать в ту медицинскую капсулу. Наверняка до лечения у меня были серьёзные гормональные проблемы — я вряд ли могла забеременеть, у меня никогда до этого не было женских дней. Если бы я не «вылечилась», герцог не обратил бы на меня внимание. И тогда он бы… не стал работать со мной?

Эта мысль вызвала во мне странную, отдалённую обиду, которой я не могла найти объяснения. Пространство вокруг давило, тяжёлое, темное, голова раскалывалась от напряжения.

Я пообещала себе больше никогда столько не пить. Завтра предстоял новый день — нужно было отстоять Синюю Трясину, отстоять себя, и при этом не разругаться с герцогом окончательно. О каком деловом предложении мог идти разговор? Его действия совсем не сочетались с его словами.

— Проклятье! — громко выругалась я, понимая, что проигрываю. Что бы ни задумал герцог, он выглядел отвратительно довольным. А значит, всё шло по его плану.

Я думала, что долго не смогу заснуть, но провалилась в сон почти сразу. Ночь была беспокойной. Мне казалось, что я задыхаюсь, горю. Несколько раз я просыпалась посреди ночи, чувствуя, будто в комнате кто-то есть.

Лёгкие прикосновения — к голове, лицу, телу, даже к пальцам ног — не сохранились в моей памяти. Ещё менее отчётливо мне запомнился хриплый шёпот, называющий меня птичкой, уверяющий, что меня не тронут… только сегодня. Этот голос говорил о том, что он проиграл, что-то об отраве, о невозможности сопротивляться. О нежелании сопротивляться.

Глава 22. Цена

Я проснулась с ужасной головной болью и пересохшим горлом, с трудом понимая, где нахожусь. Окна остались открытыми на ночь, что для меня было нетипично. Утренний свет косо проникал в комнату, играя с частицами пыли, медленно кружащимися в воздухе, и я наблюдала за этим танцем, пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера.

Резкий всплеск воспоминаний заставил меня сесть на кровати. Его Светлость… его прикосновения, его поцелуи, перешедшие все границы приличий.

И туманные намеки на то, что именно он является настоящей властью.

Меня не особенно волновали возможные слухи — я не стремилась в высший свет, а своим людям доверяла. Они вряд ли стали бы разносить сплетни. Куда больше меня беспокоило то, что мои собственные люди могли бы подумать, что все наши достижения в Синей Трясине — это заслуга герцога.

На сердце было тяжело, пока я одевалась в плотное домашнее платье, убирала волосы, умывалась. Посмотрела в полированное зеркало, сделанное из бронзовой пластины — отражение было мутным, нечетким… Хотела бы я наладить производство нормальных зеркал, но мне пока даже стекло не даётся.

Спустилась вниз, и первое, что увидела — это Его Светлость. Мужчина сидел за столом, свежий и отдохнувший, словно он не пил вчера столько же, сколько я. Он выглядел… аристократом, с идеальной осанкой, рослый и массивный, в идеально пошитом наряде, который даже не помялся. Яра накрывала на стол, ухаживая за ним так, будто он был хозяином, а она — его служанкой. От этого внутри меня поднялась волна горячей ярости.

— Яра, ты здесь не служанка, — напомнила я.

— Ничего страшного, — пожала плечами она. — Это остатки вчерашней еды и обычная каша, которую я приготовила для нас.