Баррикады на Пресне. Повесть о Зиновии Литвине-Седом
Шрифт:
— Нельзя принимать на веру все, что в книжках написано. Книжек много, и любое явление каждая книжка объясняет по-своему. Все то, что в книжках сказано, надо проверять жизнью.
— Как же, проверишь с нашей темнотой… — возразил пожилой кочегар с Газового завода.
— Попробуем, как говорится, осветить вопрос, — сказал Семен Семеныч. — В утверждении, что собственность — кража, есть свой резон. Надо только разобраться, какая собственность? Собственность собственности — рознь…
Семен Семеныч задумался и произнес как бы про себя;
— Попытаемся изложить это попроще… — И, окинув взглядом небольшую свою
— Вестимо зачем, — отозвался тот же кочегар с Газового. — Барыш имеет с того.
— А вы говорите, темнота! — обрадованно воскликнул Семен Семеныч. — Вы вовсе не темный человек. Вы в корень смотрите и совершенно точно назвали причину. Именно для того, чтобы барыш получить.
Немного помолчав, Семен Семеныч повел беседу дальше:
— Теперь надо разобраться, каким образом барыш этот получается? Может быть, кто нам подскажет?..
На этот вопрос никто не решился ответить.
— Давайте вместе разберемся, — сказал Семен Семеныч. — Возьмем самый простой пример. Ткацкую фабрику, на которой из пряжи выделывается ткань, скажем, тот же ситец. И сделаем расчет. Следите внимательно: хозяин купил пряжи на сто рублей. Еще сто рублей уйдет на уголь, чтобы котлы топить, чтобы машина работала, которая станки крутит, на освещение цехов, на оплату служащим и мастерам. Сколько всего расходу?
— Двести рублей, — сказал внимательно следивший за ним Зиновий.
— Правильно, — подтвердил Семен Семеныч. — Запомним: двести рублей. А готовый ситец, который сработали из купленной пряжи, хозяин продал за триста рублей. Стало быть, приход триста рублей, расход двести. Велика ли разница?
— Сто рублей, — ответили сразу несколько человек.
— Тоже правильно. Откуда взялась эта разница? Опять все промолчали.
— По-научному это называется прибавочная стоимость, — пояснил Семен Семеныч. — Создали ее своим трудом рабочие, которые из пряжи изготовили ситец. Это понятно?
— Чего уж не понять! — отозвались сразу многие.
— Ну вот и отлично, — заметил Семен Семеныч. — А теперь скажите мне. Сколько выплатит рабочим хозяин? Всю разницу, все сто рублей?
— Держи карман шире! — выкрикнул чей-то молодой и задорный голос.
А кочегар с Газового сказал рассудительно:
— Хозяин располагает барыш иметь.
— В том все и дело, — сказал Семен Семеныч. — Рабочим он выплатит только часть. А остальную часть возьмет себе, хотя сам он и пальцем о палец не ударил. Почему возьмет? Потому, что ему принадлежит фабрика. Потому, что фабрика его частная собственность. Так вот, частная собственность на средства и орудия производства — это и есть кража. Понятно теперь?
Все ответили дружным хором, что очень понятно, а Зиновий спросил:
— А есть ли такие книги, где написано про все, о чем вы рассказывали?
— Есть, — ответил Семен Семеныч. — Много книг об этом написано. Первая и самая главная из них называется «Капитал».
— Это, стало быть, про богатых написано, — успел вставить кочегар с Газового.
— Про всех. И про богатых, и про бедных. Написал эту замечательную книгу немецкий
ученый Карл Маркс.— Где можно достать эту книгу? — спросил Зиновий.
Семен Семеныч развел было руками, потом, видимо, передумал, кинул цепкий взгляд на Зиновия и сказал:
— Разыщу и принесу вам на следующее занятие.
Однако следующее занятие пришлось проводить Лаврову. Семен Семеныч не пришел. И на следующее занятие тоже. И больше Зиновию его увидеть не привелось.
А с «Капиталом» удалось ему познакомиться только много лет спустя, на далекой чужбине.
6
Марию Зиновий увидел в воскресной школе. Она вела урок русского языка.
Больше полугода прошло с тех пор, как сидел он рядом с ней, в компании братьев, в трактире у Курского вокзала. Тогда за окном зеленели раскидистые липы, а сейчас повсюду на улицах лежал городской истоптанный Снег, и по утрам люто огрызались последние мартовские морозы.
Мария показалась ему еще красивее, нежели та, что жила в его воображении. И он на протяжении всего урока не спускал с нее глаз. А Мария, первый раз встретившись с ним глазами, опустила голову. Она за эти месяцы сумела убедить себя в том, что он никогда не простит ей смертельно обидного подозрения. Но, встретившись второй раз и устояв перед его взглядом, поняла и поверила, что он не только сейчас не осуждает ее, но и никогда не осуждал.
Еще в те предосенние дни Мария заметила, что Зиновий тянется к ней. Нельзя было не заметить. Наверно, не просто тянулся… И только юношеская робость помешала ему признаться в своих чувствах…
А ей-то самой нужно было это признание? И тогда, и сейчас ей трудно было ответить. И то, что надежного ответа не было, сбивало ее с мысли и мешало толково объяснить: в каких случаях надо и в каких не надо писать зловредную букву «ять». Надо было припомнить все исключения из правил, в голове мельтешило в школьные годы заученное: «седла, гнезда, звезды, цвел…», но конец незамысловатого стишка-присказки где-то затерялся, к недостающие, завершающие строку слова никак не хотели вставать на свое место.
Когда трудный для обоих урок закончился, Зиновий подошел к ней.
— Тебе в какую сторону? — коротким обращением подчеркивая товарищескую близость, спросил Зиновий.
Она ответила, что сейчас идет к Рогожской заставе.
— И мне туда же, — сказал Зиновий.
— Нельзя, — сказала Мария чуточку даже грустно.
— Можно! — возразил Зиновий.
— Нельзя, — повторила Мария.
И объяснила, что после ареста братьев ее разыскивает охранка. И все это время она на нелегальном положении. И если его задержат с ней, он сразу окажется под надзором полиции.
— Расскажи хоть, где ты, что с тобой, где тебя искать? — взмолился Зиновий.
— Сейчас у меня времени ни одной минуты, — сказала Мария. — Иду на незнакомую явку. Понимаешь, первый раз. Мне выйдут навстречу. Меня будут ждать.
— Но как же… — начал было Зиновий, но Мария перебила его.
— Мы еще встретимся, обязательно встретимся. Недолго нам осталось таиться! — сказала она ему на прощанье и крепко, по-мужски пожала руку.
Глава шестая ПЕРВОЕ КРЕЩЕНИЕ