Бару Корморан, предательница

«Если ты сожмешь пальцы изо всех сил, — подумала Бару, — я рассыплюсь в прах. Не останется ничего. Что я наделала?»

Она стояла в полной неподвижности, не в силах шагнуть к ней, не желая отстраниться от Тайн Ху. Прикосновение Тайн Ху парализовало ее, как гальванический разряд.

Единственное, чего она желала в этот миг, — уничтожить все, чего хотелось ей всю свою жизнь.

— Ваша светлость, — повторила она. — Тайн Ху, я…

Контакт прервался. Тайн Ху прерывисто вздохнула и отодвинулась.

— Темнеет.

— Я надеялась полюбоваться звездами.

— Под этим небом есть и более безобидные места, — произнесла княгиня Вультъягская с отвратительной почтительностью. — Вы правы насчет бельтиков, ваше превосходительство. Я ошибалась. Они заслуживают уважения.

— Тайн Ху… — начала Бару, ухватившись за цепочку причин и следствий и стараясь не уничтожить все разом.

Как же ей найти выход? Как не говорить эти взрывоопасные слова, а просто засмеяться или блеснуть остроумием? Есть же хоть какой–то способ отползти, зализать раны и опять двинуться вперед! Надо побыстрее нащупать мост через бездонную пропасть. Он ведь есть, правда?

Конечно же есть.

Но издалека долетел низкий рев, который сотряс воздух, будто выдох чудовища: сигнальщик в замке над водопадом дунул в огромный рог. Весть пришла.

Взгляд Тайн Ху сделался непроницаемым.

— Пора, — проговорила она ровным тоном.

Долготерпению Маскарада пришел конец. Каттлсон выступил в поход.

* * *

Перед отъездом из Вультъяга Бару отдала одно–единственное распоряжение.

— Ты останешься здесь, — сказала она Аке Сентиамут.

И добавила, увидев боль в ее взгляде:

— Вультъяг должен остаться в надежных руках. А княгиня доверяет тебе.

Аке поклонилась — вначале Бару, а затем и Тайн Ху:

— Благодарю, ваше превосходительство. Благодарю, ваша светлость.

Возможно, она хотела что–то добавить, но верность не оставила ей выбора.

Глава 27

Тайн Ху вела своих охотников вдоль бурных вод Вультсниады. Бурлаки шли берегом и тащили за собой баржи с провиантом и оружием. Они продолжали тащиться по берегу, пока река, миновав ворота из двух высоких утесов — белых от перьев крачек, не соединилась с Инирейном в южной части княжества Отсфир.

Наступили идиллические теплые дни, которые сменяли оглашенные волчьим воем ночи. В воздух приветственно взвились знамена с мельничным колесом. На дальнем берегу — когорта за когортой — маршировали лучники князя Мельниц. Стяги княжества Вультъяг оставили их равнодушными, но при виде монеты и кометы, эмблемы Честной Руки, они разразились громкими возгласами.

— Тис для луков он купил у князя Лизаксу, — заявила Тайн Ху, окидывая колонны лучников пытливым взглядом. — Они неразлучны как братья.

Они стояли вдвоем на носу речной баржи. За спиной Тайн Ху вгрызались в ясное весеннее небо белоснежные шапки Зимних Гребней.

— Звучит печально, — заметила Бару.

Однажды они уже творили об этом, и Тайн Ху призналась: «Он вожделел меня. Ему нужны были мои земли и наследники. Он проявил любезность, щедрость и благородство — но так и не смог понять, почему я отказала. Это отравило его жизнь. Его ухаживания были просто безукоризненны, и он решил, что несовершенство кроется не в нем, а во мне. А Лизаксу… Конечно, Лизаксу — несмотря на свою философскую премудрость — стеной встал за друга и брата».

Бару спросила тогда, какие выводы сделала для себя Тайн Ху. Княгиня резко ответила: «Такие, что свободы для нас не существует. Пусть мы идем в поход наравне с мужчинами или даже сами ведем их в поход. Свобода, дарованная повелителем, — та же цепь, только чуть ослабленная».

А теперь Тайн Ху произнесла:

— Прочь печали! Ордвиннские обиды должны остаться позади, ваше превосходительство.

И княгиня Вультъяг почтительно поклонилась той, кому присягнула на верность.

С каждым днем она все больше отдалялась от Бару. Та прогулка в лесу, несомненно, имела для Вультъяг вполне определенное значение и означала конец дружеских отношений.

С дороги, тянувшейся вдоль берега, донеслись звуки рогов. Бару приставила ладонь ко лбу козырьком и взглянула вдаль в поисках клубов пыли, поднятых Отсфиром и его стражей.

— Ваше превосходительство! — Зате Олаке, подошедший к Бару, хлопнул ее по плечу. Дзиранси почтительно держался на расстоянии. — Мы получили известия от истоков Инирейна, из столицы Игуаке и из Уэльтони!

Поход подействовал на старика благотворно: чистые талые воды и тысячи знамен словно очистили его душу, избавили ее от вязкой отравы. В его улыбке и блеске глаз Бару уловила ощущение близкой развязки.

— Ваша светлость, — произнесла она, не удержавшись от улыбки, — вы потрясающи. Даже лишившись княжества, вы остаетесь главой его разведки!

Пора в последний раз окинуть взглядом доску. Другой возможности убедиться, что все фигуры стоят по местам, не представится.

Как много зависит от того, чтобы все произошло в нужный момент и в нужном месте!

— Несчастный старик легко поддается на твою лесть, но Каттлсон собрал войско, которое не одолеть окольными путями! — Зате Олаке развернул письмо. — Князь Унузекоме сообщает, что Каттлсон движется к Инирейну с пятью тысячами фалькрестских солдат и тысячей саперов. Выигрывает время, срезая путь вдоль северной границы прибрежных болот. Этот маршрут приведет его прямо в долину Зирох, как он и планировал.

— Ерунда! — Бару еще раз пересчитала фаланги, стоявшие лагерем на лугах Зироха, учла неизбежные потери от болезней, голода и дезертирства… — Мы превосходим его численностью вчетверо!

Тайн Ху раздраженно втянула воздух сквозь зубы.

— Считай заново. Это только солдаты Каттлсона.

Князь Хейнгиль. Конечно. Бару кивнула Зате Олаке.

— Продолжай.

— Охотник на Оленей приведет все свои силы. Десять тысяч, набранные в княжестве Хейнгиль и в отошедших ему землях Радашича… — Зате Олаке пригладил свою бороду. — И четыре тысячи кавалеристов, включая отборную дружину Хейнгиля.

Что ж, двадцать тысяч воинов. Армия невероятной мощи. Помимо прочего, на лугах Зироха кавалерии будут открыты все дороги для маневров. Место выбрано превосходно.

Бару быстро сочла в уме припасы и потребление.

— Такую ораву им долго не прокормить. Он замышляет ударить прямо по нашей армии. И завершить войну одним махом, точнее, одним сражением.

— Разумно, — добавила Тайн Ху. — Как много наших умерло от цинги и голода, пока Каттлсон зимовал при полных амбарах! Воин к воину — его фаланги сильнее.