Бару Корморан, предательница

Ормсмент внесла свой вклад в легендарное морское сражение.

Унузекоме разгадал ее ловушку — барабанная дробь, которая доносилась с княжеской «Девенины», служила тому реальным доказательством. Но с инерцией, набранной его сорока тремя голодными хищниками, было не совладать. И морские разбойники синдиката Эйоты налетели на вражеский строй.

В пиратской истории корабли Маскарада были добычей.

В планах Ормсмент — служили крепостной стеной.

На борту этих гигантов не было морской пехоты, зато имелись торпеды на деревянных стойках. Двухвостые медные яйца были неточны, ненадежны и склонны уходить в глубину вместо того, чтобы скользить по поверхности. Но обученные и дисциплинированные матросы стали выпускать по залпу из десяти торпед ежеминутно.

И торпеды устремились вперед, оставляя за собой шлейфы дыма и брызг.

Морские волки синдиката Эйоты держались начеку. Послышались крики:

— Торпеды! Торпеды!

Корабли синдиката свернули на юг и на восток и поплыли прочь от Порт–Рога, бросив тех, кто получил пробоины и дал течь.

Но уцелевшие пиратские суда тотчас встретились с очередной опасностью. Ослепительные вспышки пристрелочных ракет с фрегатов Ормсмент могли настичь их в любую секунду.

Между тем на севере подняли паруса «Кингсбейн» и «Эгалитария». Они устремились на запад, а потом свернули к югу, заходя в тыл флота Унузекоме. Отчаянное бегство Ормсмент оказалось лишь маневром, позволившим ей развести корабли так, чтобы окружить силы Унузекоме. Мышеловка захлопнулась. Огненосцы стали ее западной стеной, фрегаты — южной, а корабли, начиненные торпедами, — восточной. С севера же были бухта Порт–Рог и берег.

Когда несколько каперов [28] синдиката Эйоты достигли берега, их более невезучие собратья уже пылали. Фалькрестские корабли закружились в хороводе, приближаясь, выпуская зажигательные ракеты и вновь отдаляясь от противников. Ориати втрое превосходили врага числом, и это превосходство увеличилось, когда на новеньком, с иголочки «Доминере» вспыхнули паруса и он дал задний ход.

Они дрались свирепо, точно росомахи. Но ничего не помогало. На стороне Ормсмент было мастерство мореходов и корабелов Маскарада, дисциплина военно–морского флота и пресловутый «Нал».

28

В период военных действий так назывались особые вооруженные корабли. Хозяин капера получал разрешение со стороны воюющего государства и мог грабить торговые корабли, а также захватывать неприятельские суда.

Многие моряки синдиката Эйоты потеряли предков в Войне Армад. Теперь же они и сами попали под прицельный огонь.

Умело развернувшись, Унузекоме повел флот в славную безрассудную атаку на огненосцы. Корабли, которым удалось прорваться сквозь ракетный обстрел, и залпы хвачх [29] продолжали борьбу. Матросы не жалели песка и быстро затушили пожары, выполняя приказы своих капитанов.

Но ситуация накалилась до предела. Суда окутал едкий дым, а невыносимый визг тех, кто и тонул и горел одновременно, казалось, мог разорвать барабанные перепонки.

29

Старинное пороховое оружие, самая первая система залпового огня.

Но вскоре все стало еще хуже. Восставшие лицом к лицу столкнулись с проклятием Ориати Мбо. То был страшный вершитель судеб Войны Армад — «Морской пал» из сифонных машин огненосца «Эгалитария».

Ветер донес до толпы, сгрудившейся в гавани Пактимонта, предсмертный крик моряков, которые в один миг обратились в пепел.

Но тут произошло нечто непредвиденное: руль огненосца «Кингсбейн» отказал окончательно. «Кингсбейн» завертелся в дрейфе, раструбы его сифонных машин нацелились куда–то вбок, и яростно пылающая «Девенина» столкнулась с ним борт в борт. Последним знаком того, что Унузекоме еще жив, было его знамя, взвившееся над сигнальным мостиком. Морские пехотинцы Маскарада выстроились у борта, готовя врагу торжественную встречу. Стальные маски и острия копий грозно блестели в отсветах пламени.

На «Эгалитарии» затаили дух, ожидая, что огонь вот–вот перекинется на «Кингсбейн», доберется до трюмов с «Палом» и превратит судно в огненную могилу. Но суровая дисциплина и борьба за выживание вкупе с пропитанным мочой песком победили пламя.

Не прекращая гореть, «Девенина» дала крен на нос и скользнула ко дну. Таков был конец легенды о князе Унузекоме.

А вот история о хитроумной Ормсмент оказалась немного длиннее, поскольку внезапно выяснилось, что на некоторых ее судах вовсе не было морской пехоты.

И маневр удался: «настоящие» корабли с пехотинцами тем же вечером вошли в гавань Уэльтони, откуда до долины Зирох было меньше двух дней пути. Мины они миновали без сучка и задоринки — словно кто–то из ныряльщиц–иликари отметил для них безопасный путь.

Сверкая сталью масок, на берег ступили отборные войска Фалькреста.

Глава 28

Последний совет перед битвой. Пиньягата. Игуаке. Лизаксу. Отсфир. Дзиранси. Зате Олаке. Вультъяг.

И Честная Рука.

Пока мятежники обсуждали очередную катастрофу, Бару хранила гробовое молчание. Подводила итог своим жертвам. Унузекоме. Мер Ло. Наяуру, Сахауле и Отр. Жители Имадиффа, Хараерода, княжества Наяуру — все они любили ее, Бару Рыбачку, а она швырнула их в пасть войны. А человек, случайно убитый ее дружинниками, — как его звали? Ола… Ола Хаероден? Он бросил что–то в колодец. Что? Теперь никто не узнает. Бару перехватила нить его истории и оборвала ее.

Всех смолола ее машина. Она создала этот жуткий механизм и сама же превратилась в автомат.

А еще был отец Сальм. Безымянные имперские вояки поймали его как преступника. Наверное, они казнили его предписанным способом или увели в какой–нибудь подвал — для «коррекции и излечения».

Отца Сальма раздавили колеса другой машины — империи, управляемой по воле Кердина Фарьера.

Но Бару должна изменить ход истории. Подмять Маскарад под себя, какие бы винтики и гайки для этого ни потребовались. «Зюйдвард», — прозвучало в ее голове.

А ведь про нее говорили, что она стала символом, означающим: «Ордвинн, ты наш!»

Но Тараноке переименовали в Зюйдвард.

От страха у нее скрутило живот, как будто она падала с огромной высоты. Вспомнился ее родной Тараноке, жерло вулкана, огонь, спящий в его глубине. В бездне.

Все пойдет дальше, как и должно.

— Выступаем с рассветом, — произнесла она. — Движемся на запад через долину Зирох.

Остальные спорили о том, как отразить атаку морской пехоты со стороны Уэльтони и обезопасить южный фланг.

Тайн Ху поняла ее первой.

— Идем в атаку?

— Мы ударим по Каттлсону прежде, чем морпехи успеют соединиться с его армией. Будем действовать неожиданно. — Бару взглянула на измотанного князя Пиньягату, славного дисциплиной своих воинов. — Только это и сможет спасти нас.

— Ты ничего не слышала?! — прорычал Лизаксу. Его злость удивила Бару: неужто старый лис в панике? — Они знали о нападении Унузекоме! Заранее. И подготовились. Кто–то выдал его Маскараду и провел их корабли через минное заграждение, чтобы морпехи высадились у нас на южном фланге. Среди нас — шпион, а то и целая шпионская сеть.