Барышня ищет работу

— Как именно? — я опустилась на лавку рядом с ним.

— Давайте так — я расскажу, что надумал, а вы поправите, если я где-то ошибся в своих выводах.

— Давайте.

— Первое и главное — Софья Людвиговна и её ближняя дама Антония — маги-универсалы. А я — маг-некромант. Это настолько отличные разновидности магии, что практически друг для друга неодолимые. Я, скорее всего, не одолею защиту или преграду, если госпожа Серебрякова решит её передо мной создать. Но и она не одолеет меня. Понимаете, это — разное, очень разное. Поэтому не беспокойтесь о том, что будет, если нас услышат. Не услышат. Это первое. А второе состоит в том, что абсолютно все маги видят, когда им лгут. Просто видят, понимаете? Вы можете не верить, я по вашим глазам вижу, что вы не верите. Но — я вас предупредил. Мы можем быть друг другу полезными только в том случае, если будем откровенны друг с другом, если вы приметесь что-нибудь этакое выдумывать — я увижу. Дело ваше, конечно, но — сдаётся мне, что вам это всё нужнее, чем мне. С моей стороны — лишь только любопытство, а с вашей, как мне видится — что-то несколько более серьёзное.

— Для меня и вправду странно всё это слышать, поверьте, — кивнула я.

— И это возвращает нас к тому, откуда вы взялись в Егорьевском переулке. В одежде странного покроя, со странным ридикюлем в руках, и в том ридикюле был странный конверт с некими документами. Кстати, о документах. Если вы скажете — я их вам принесу, так же, как пришёл сейчас. Договорим, и я схожу за ними. Но вы уверены, что здесь их никто не найдёт и не полюбопытствует?

Я задумалась. О нет, я не была наивна или совсем уж глупа, и прекрасно понимала, что и Агафья может увидеть всё, что захочет, пока убирает комнату, и Антония может зайти, пока все мы где-то в гостиной или вообще уехали в театр или в гости. Ладно, слушаем, потом будем соображать.

— Я не уверена, вы правы. Никто не может быть в таком уверенным.

— Отчего же, если вы маг и знаете какие-нибудь запирающие чары, которых не знают другие, или ваши чары столь сильны, что вы точно знаете — их никто не одолеет, — усмехнулся он.

— Вам бы всё смеяться, — вздохнула я.

— На самом деле, смешного здесь немного. Так вот, что вернёмся к нашим… документам. Имея склонность к пониманию иностранных языков, я полагаю, что смог представить себе их смысл.

— Что? — нет, я не поверила.

— То самое, — усмехнулся он. — Я так понимаю, что в том конверте и впрямь был ваш паспорт, а ещё — документ об образовании, смысл остального от меня, признаюсь, ускользнул. Наверное, потому, что в моей жизни не встречалось таких документов, вот я их и не опознал. И нет, перевести я не смог. Только догадаться об общем смысле.

— Всё так, да. Паспорт, университетский диплом.

— Вы окончили университет?

— Да.

— И какой же факультет?

— Начального образования. Я учитель начальных классов, только не работала по специальности ни дня.

— Учитель. Отлично, — кивнул он. — И в каком же университете девицам предлагают окончить курс этого самого начального образования?

— В Иркутском, — вздохнула я.

— Не слышал о таком. Но вы говорите правду. И мы, таким образом возвращаемся к вопросу — кто вы и откуда, Ольга Дмитриевна. Понимаете, когда я завершал своё образование, то после Московской обще-магической академии отправился во Франкию, и там провёл ещё два года в Академии Паризии. Мой наставник, профессор Оливье де Саваж, говорил о том, что множественность миров доказана, а подтверждения этому факту нет-нет, да и встречаются. Он рассказывал о людях, которых когда-либо заносило к нам из других вселенных, у него в семье когда-то давно был такой случай. И некоторые другие могущественные семьи тоже могут похвастаться такими приобретениями. А ещё, говорят, при определённых обстоятельствах можно попасть в другие миры от нас. И когда я взял в руки ваши бумаги, Ольга Дмитриевна, я смог их для себя объяснить только одним — вашим нездешним происхождением. Вы определённо получили образование, вы не тушуетесь, как непременно случилось бы, будь вы из отдалённой деревни, как вы пытались рассказывать соседкам в больнице у Зимина. Ваша предшественница Татьяна Алексеевна была такой девушкой, с ней всё было кристально ясно, не ясно только, куда она подевалась, что даже родным не сообщила, а она исправно связывалась с ними, пока жила в этом доме.

— Постойте, — я обрадовалась поводу увести разговор от меня, — тут же как-то за картами говорили о ней, Медвежинский спрашивал, куда она уехала, и Софья Людвиговна сказала — в Тобольск. А Егор Егорыч хотел её контакты, то есть — адрес, чтобы написать ей туда и узнать что-то о ком-то, с кем он ведёт дела, или только собирается. А Софья Людвиговна сказала ему — что не знает ничего.

— Вот это и странно, — тихонько сказал Соколовский. — Но о Татьяне Алексеевне потом, сейчас о вас. Понимаете, ваше иномирное происхождение объяснило бы всё. И ваши магические странности — в том числе.

— Какие ещё магические странности? — изумилась я.

17. Покажется странным даже мне

17. Покажется странным даже мне

Соколовский снова рассмеялся.

— Понимаете, если всё так, как я предположил, то — получается весьма логичная картина. Вы весьма искренне ничего не знаете о магии, даже там, где должны были бы знать, если бы родились в глухой деревне и ни одного живого мага в глаза не видели. Вы бы вели себя и говорили иначе. Но вы именно что уверены, что магия — это сказки, такого не может быть…

— Потому что не может быть никогда, — усмехнулась я. — И что же, я не могла вырасти ни в каком таком месте, где нет ни одного живого мага на много дней пути вокруг?

— Могли бы, — кивнул он. — Но вы бы всё равно не изумлялись так каждому проявлению магической силы, как вы это делаете обычно.

— Да ладно, как я изумляюсь?

— Поверьте, Ольга Дмитриевна, изумляетесь вы очень и очень. Я думаю, вы испытали на себе тот самый перенос… не могу представить, как это происходит, и — кому и для чего это нужно, но раз время от времени происходит, то — нужно. Понимаете, для меня вопрос не в том, что вы настолько нездешняя, а в том, кому это понадобилось — тащить вас сюда. И как так вышло, что ваша почтенная бабушка оказалась там, где вы родились.

— А бабушка-то причём? — я уже не понимала, как мне себя вести.

Врать, говорите, нельзя, да? А вдруг это, ну, блеф? Он видит, что я нездешняя, и понимает, что может морочить мне голову, как угодно?

— Для меня нет сомнения в том, что ваша бабушка — маг-некромант. При этом вы — определённо не маг. Но если вы родились и выросли в таком мире, где изначально нет магической энергии, то ваши способности могли не пробудиться. У вас может быть предрасположенность, но для того, чтобы те способности проявились, нужно что-то особенное. Так вот, ваша бабушка. Она каким-то образом оказалась там, у вас, возможно — уже с ребёнком, возможно — родила вашего отца уже там. Что там с ним случилось далее, предполагать не берусь, но он успел стать вашим отцом, а потом уже куда-то делся. А она осталась приглядывать за вами, и повесила вам на шею некромантский амулет. Зимин сказал, что объяснил вам, как тот действует.

— Он сказал ерунду какую-то. Что это не нательный крест, а защита от того, что может быть во мне!

— Правильно сказал. Просто так подобные артефакты детям на шею не помещают, поверьте, причина должна быть веской. Видимо, ваша бабушка предполагала пробуждение у вас силы, и обезопасила от неё тех, кто окажется рядом.

— А почему это необходимо? Что такого может быть во мне, от чего нужно защищать?

И снова он усмехнулся.

— Вы помните, что было, когда я попробовал воздействовать на вас своей силой в самом начале нашего знакомства?

— Страшно было до обморока, — пробурчала я.

Свечка с шипением догорела и погасла. Соколовский щёлкнул пальцами — и серебристый шарик завис над блюдечком с расплавленным воском.

— А я в тот момент себя контролировал и дал лишь малую толику. А теперь представьте намного большее количество первозданной смертной силы — подумать-то страшно, не только представить. И если ваша бабушка была права, то эта сила и по сей день сохраняется где-то там, у вас внутри. Вы, конечно же, не знаете, но есть такая закономерность — чем позже пробуждается у человека сила, тем это опаснее для окружающих, и тем мучительнее и болезненнее для него самого. То, что проходит незамеченным в раннем детстве, в более позднем возрасте может приковать человека к постели на несколько дней, а если человек уже сформировался — то и вовсе. И это мы об обычной, жизненной силе мага. У некромантов же всё не так, как у других магов, и… не снимайте ваш амулет, Ольга Дмитриевна. Возможно, он как-то сгладит последствия и для вас, и для тех, кто окажется рядом.